Часовые любви
Шрифт:
— У нас в доме существует традиция. Тому, кому предстоит присоединиться к нашему роду, войти в семью Штайнов, нужно выбрать себе одну из семейных реликвий.
— Тогда вот этот. — Маша протянула руку к затейливому изящному изделию.
— Может, вот тот. — Людвиг показал ей на массивный перстень.
— Не-а, мне нравится этот.
— Точно? — переспросил Людвиг.
— Абсолютно! А что?
— Поздравляю! Ты выбрала перстень счастья. Тот, от которого ты отказалась, перстень смерти и самоубийц.
— Фу! У тебя такие были в семье?
— Легенда
— Наугад? Так же как я тот, другой?
— Да.
— И что?
— И однажды он заболел неизлечимой болезнью.
— Раком?
— Возможно. И очень страдал. А потому упросил молодую жену приготовить ему яд.
— И выпил?
— Да.
— А перстень остался?
— Как видишь.
— И никто позже его не выбирал, да?
— Выбирали.
— И что-о?
— С ними тоже происходили плохие вещи. Тебе об этом не надо знать.
— Тоже покончили с жизнью? — все же полюбопытствовала Маша.
— Вроде этого.
— Ну ладно, не рассказывай, не хочу больше слушать истории с плохим концом.
— Конечно-конечно, — быстро согласился Людвиг. — У нас будет конец хороший. Я в этом уверен.
— Значит, я выбрала перстень счастья?
— Ты выбрала перстень долгого счастья.
— И те, кто его выбирал, жили долго и счастливо?
— Не совсем.
— Что это значит?
— Это значит, что жизнь у них складывалась по-разному.
— Не совсем счастливо? — забеспокоилась Маша.
— В начале счастье не совсем улыбалось им. Но в конце концов оно торжествовало, побеждая несчастья и…
— И зло?
— Можно так сказать.
— А если мы с тобой разойдемся, перстень нужно вернуть?
— Мы еще не успели пожениться, а ты уже собралась со мной расстаться?
— Нет, я просто спрашиваю.
— В нашем роду об этом ничего не известно.
— А если? — настаивала Маша.
— Перстень должен повлиять на ситуацию, — в раздумье произнес Людвиг.
— То есть если ты им владеешь, то он как волшебный?
— Точно, — рассмеялся Людвиг и надел его Маше на палец.
Бриллиант изящной огранки ярко блеснул, будто подмигнул ей.
Глава четвертая
С чудесным колечком на пальце жизнь Маши резко изменилась.
Людвиг отговорил ее даже на время возвращаться в Москву.
— Начнутся проблемы. Я знаю. Тебя могут не выпустить ко мне из страны, — предупреждал он.
— А как же мама? Она будет беспокоиться, — волновалась Маша.
— Позвонишь, все объяснишь.
— Она не поймет. Про шефа и говорить нечего. Будет рвать и метать.
О том, что ненавистный жирный шеф пролетит мимо видика, Маша молчала. Хотя в душе ликовала. Деньги, отложенные вымогателю, так и остались лежать нетронутыми в сумочке. Она отказывала себе во всем, стесняясь попросить у Людвига.
Сравнивая небольшую квартирку в спальном районе, которую их семья получила после смерти отца, и суперсовременное жилище Людвига, с двухуровневым полом, широкой террасой, выходящей в парк,
Людвиг, потерявший голову от счастья, не хотел слушать предостережения родственников о том, что русской будет тяжело привыкать жить в чужой стране. Он по-настоящему полюбил. Озорная, женственная, открытая и страстная девушка пленила его. Он ни за что не отступится, он сделает все, чтобы ей здесь было хорошо! Он очень постарается. В самом роскошном магазине, где продавали свадебные наряды, они вместе выбрали ей белое платье от кутюр, туфли и фату. Свадьба прошла скромно, только в кругу близких.
— Если придется жениться во второй раз, — нашептывали ему мать и сестра, — не так будет стыдно перед приличным обществом!
Но, захваченный искренним чувством, Людвиг не желал ничего слушать.
И сразу же после торжества отправился с молодой женой в свадебное путешествие на замечательный романтичный остров Мальта. Где по воскресеньям, словно в театре, парадно маршируют разодетые в старинные наряды защитники маленькой сказочной страны. И бьют колокола многочисленных костелов, и по-праздничному наряженные местные жители после посещения службы попивают вино в уютных тенистых кафе. Где море прозрачно до самого дна, где можно купаться, когда в Москве еще лежит снег, где местные мальчишки ныряют с высоких скал, потому что маленький каменистый остров окружен ими со всех сторон, а пологих пляжей почти нет. Глазевшей по сторонам Маше так хотелось поделиться своими впечатлениями с подругой Катей, мамой, братом и вообще с теми, кто поймет ее восторг. Конечно же, Людвиг разделял ее радость, но совсем по-другому. Он радовался, потому что радовалась она. Каждому пустяку: ракушкам, которые продавались в местных лавках, вкусно приготовленным мальтийским кроликам, подаваемых в ресторанах, белым парусникам, разноцветным яхтам, плотно стоящим на рейде, словно автобусы на парковке.
— Я этого не видела никогда! — кричала Маша, снимая на фотоаппарат облака, море, скалы.
Но все самое хорошее когда-нибудь кончается. Пришел конец и свадебному путешествию. Они вернулись в Берлин.
— Одна в доме я умираю со скуки, — насытившись западными впечатлениями, вскоре начала поднывать Маша.
Людвиг делал все, чтобы скрасить ее ставшую монотонной жизнь.
После работы сломя голову он мчался к любимой, перестал бывать у родственников, потому что Маше было там неуютно. Даже к своему бизнесу подохладел — Маша стала для него всем.
— Я так хочу, чтобы ты родила мне сына, — часто лаская ее, просил он молодую жену.
— Успеется, — обещала Маша и, мучаясь бездельем, все чаще стала прикладываться к рюмочке с понравившимся ей шнапсом.
— Мне кажется, ты пьешь немного больше, чем нужно, — отнимая у нее выпивку, как бы в шутку говорит Людвиг.
— Я же не говорю, что ты больше, чем нужно, пьешь пива, — наливая себе вновь, пьяно хохотала Маша.
— Дорогая, ты вчера проснулась с головной болью.