Часовые любви
Шрифт:
— Это я.
— Слышу.
— Людвиг звонил?
— Нет, но звонил его друг Генрих, интересовался, куда ты так рано ушла.
— А ты что?
— Объяснила, что поехала навещать Бовину маму в больницу. Что туда пускают только по утрам.
— А он?
— Он очень удивился. Спросил, кто такой Вова? Напомнил, что вы должны были ехать в какое-то министерство, там у вас встреча.
— Я совсем забыла, что обещала ему переводить.
— Маша… — Мама
— Мама, я сама себе не могу объяснить, что со мной! Это, наверное, ностальгия. Ведь меня не было столько лет.
— Ну, если… Впрочем, ты уже совсем взрослая, я не имею права вмешиваться в твою жизнь, только…
— Я понимаю, и больше, чем сама себя, меня никто не осудит.
— Нет, я тебя не осуждаю. Наоборот, стараюсь понять. Ты приедешь вечером или…
— Я обязательно приеду домой. Все, больше этого не повторится! Минутная слабость.
— Дочь, я хотела тебя предупредить, я слышала, нет, мне, кажется, Владимир не тот человек, который тебе нужен в жизни.
Глава шестая
В Берлин Генрих улетел без Маши. Она сказалась больной.
— Ты что? — разорялся Людвиг. — Как ты мог ее там оставить?
— У нее простуда, грипп. Она из дома не выходила, — оправдывался помощник.
— Как не выходила? Ты же сказал мне по телефону, что она помогала тебе, вы вместе работали?
— Мне не хотелось тебя огорчать, но она с первого вечера… то есть нет, она съездила в больницу, навестила мать друга и, видимо, там подхватила какую-то инфекцию, потому что…
— Погоди, чью мать?
— Друга.
— Какого еще друга?
— Людвиг, мы не договаривались, что я буду для нее нянькой.
Людвиг устало опустился на стул.
— Закажи мне билет на Москву.
— На когда?
— Как можно быстрее.
— Людвиг, так нельзя, если она… если женщина что-то решила, ты не должен унижаться.
— Я не могу без нее ни одного дня, понимаешь?
Понять взрослого состоятельного мужчину, который просто потерял голову, не мог никто.
Мать с сестрой слезно умоляли его не ехать в Россию.
— Сейчас там опасно, — увещевали они Людвига. — Каждый день в прессе появляются статьи о том, как гибнут люди, просто так, один за другим! По улицам вечером нельзя ходить. Наше посольство рекомендует воздержаться от визитов в Россию. Там революция, неразбериха!
— Как вы такое говорите? Она там! Значит, и мое место с ней!
Людвиг терял голову. По телефону Маша не могла членораздельно объяснить свое поведение.
— Потерпи немного, я скоро. У меня проблемы со здоровьем. Я
— Милая, ты ляжешь в самую лучшую клинику. Хочешь к доктору Крайсену? Он наш домашний врач. У тебя временная депрессия. Ты давно не виделась с родными. Правда?
— Конечно, дорогой. Я очень соскучилась, потому… Ты можешь подождать? — Людвига настораживал пьяный голос жены.
— Детка, мне кажется, ты опять взялась за свое?
— Нет-нет. Тут водка по карточкам. У меня нет во… водки. — Маша икнула.
Людвиг терпеливо ждал. Но время шло, а Маша все не возвращалась.
— Я вылетаю, — наконец не выдержал он. — Можешь меня не встречать. — После нескольких разговоров с женой Людвиг принял решение лететь в Москву.
Самые тревожные предположения Людвига по приезде в Москву сбылись. Маша наотрез отказывалась лететь назад.
— Я немного поживу с мамой, месяц, ладно? — лгала она. — И потом обязательно прилечу.
Заперевшись с ней в гостиничном номере, Людвиг пытался вернуть свою прежнюю Машу.
— Ну посмотри на меня, что с тобой? Ты меня больше не любишь? Скажи!
— Не в этом дело. Я… я не могу больше так жить. Мне тяжело! Ни друзей, ни подруг, — пыталась оправдаться она перед мужем.
— Хочешь, мы возьмем с собой маму? — продолжал уговаривать ее немец.
Маша покачала головой:
— Мама не может, тут учится мой брат.
— Подругу? Какую подругу ты хочешь пригласить к нам? Посмотри на меня, любимая. — Он взял в ладони ее лицо. — Ты… ты для меня все!
— Людвиг, — наконец, не выдержав, сломалась Маша, — я хочу тебе кое в чем признаться.
— Не надо! Я заранее тебя прощаю. С каждым человеком может произойти… Ты потом мне все расскажешь. Не вини себя! Это от того, что ты там одинока. Я консультировался перед отъездом с врачом, он предупредил меня о возможном срыве.
— Это не срыв. Я люблю другого человека. Давно. Просто у нас с ним не складывалась жизнь.
— А сейчас сложилась? — Людвиг никак не мог поверить в то, что говорила его жена.
— Да. Я не могу тебя больше обманывать. Ты очень хороший… Ты мне друг.
— Маша, я не хочу быть твоим другом. Я твой муж! Я не верю, что такое может произойти. Ты не могла забыть все-все, что было между нами, нашу любовь… Я не оставлю тебя так.
— Нет. Я давно люблю другого человека, — еще раз повторила Маша. — Он не мог быть со мной, а сейчас все изменилось.
— Он женат?
— Нет. Он был в большом спорте, поэтому…
— А-а, я помню этот… самовлюбленный разгильдяй.