Часовые любви

Леонидова Людмила

— Мне бы работу какую, — мечтательно произнесла она.

— Знаешь, глядя на твою жизнь, я решила Димку не ждать. Позвонила Юрику. Он автомобилями торгует. Из Германии пригоняет, — сообщила Катя.

— О-о!

— Ну так вот, у него друг есть. У того дом за городом, с бассейном и настоящим небольшим кинотеатром. Юрка ему кассеты из Германии привозит. А они все без перевода.

— Ой, Катя, как хорошо! Я поняла, что ты имеешь в виду! Ты молодец!

— Я уже договорилась. У них там

по выходным компании собираются, ты раз приедешь, заработаешь, как за месяц в книжном киоске.

— Конечно-конечно, синхронистам много платят.

— Они вообще, эти его дружки, денег не считают. Сколько скажешь, столько и заплатят. Только…

— Что только?

— Я их совсем не знаю.

— Ну ведь Юру знаешь?

— Тоже так себе. Он раньше другим был, теперь жизнь изменилась и он тоже. Боюсь ошибиться. Я ведь тебя один раз с собаками подвела. Тоже как лучше хотела.

— Бизнес дело не простое. Ничего не поделаешь! Это же аферистки были.

— Помнишь, я тебе еще тогда про шрам у той черной вдовы сказала.

— Ага. Так потом ее и подругу, у которой тик был, по телевидению показывали — фоторобот, непохожий совсем. И про приметы рассказывали: у одной шрам на лбу, а про другую ничего не сказали, будто неприметная она.

— Ту, у которой шрам такой глубокий, все же кто-то по физиономии ударил.

— Нет, так не ударяют, что-то посерьезнее с ней произошло.

— Головой об стенку?

— Возможно. Или шрам от ножа.

— Да, дело прошлое, я ведь тогда для тебя деньги у этого самого Юрки заняла, — призналась наконец-то Катя.

— У этого самого Юры? — удивилась Маша.

— Ну конечно. А где было их взять?

— Спасибо тебе, Катя. Значит, ты из-за меня…

— Нет, я из-за себя. Помнишь, потом у меня через неделю день рождения был.

— Да.

— Мы с Димой встретились, собирались отметить вместе, в кафе пойти, он обещал.

— И что?

— А то, что вместо празднования пришлось по улицам гулять — жена у него все деньги отобрала.

— Как это?

— Так. Подслушала наш разговор по телефону, залезла в бумажник и все вытащила.

— И что вы делали?

— Гуляли по морозу и мечтали. Да, — горько усмехнулась Катя, — он сказал, что может мне подарить только небо… много неба, понимаешь? Это в день моего рождения! После этого я и поехала к Юрке. Приезжаю, а там у него пир горой, все ломится, он очередную партию машин продал.

— И ты решила бросить Диму и остаться с Юрой?

— Да. Сейчас у нас с ним все хорошо. Может, даже замуж за него выйду.

— Он какой, твой Юра?

— Он… — Катя помолчала, — он простой, как лист.

— Не поняла.

— Голова чистая, без извилин.

— Не может быть!

— Может. Зато бизнес

умеет делать.

— Значит, не такой уж простой. И извилин хватает. Вот у нас с извилинами все в порядке, а бизнес не пошел. Спасибо, что в криминал не вляпались.

— Да, это точно. И у Димочки бы не получилось тоже. У него вообще ничего не получится. Сначала за мамину юбку держался, потом за юбку жены.

— Это неправда. Диму я видела, он умный, гордый, образованный, он еще станет большим ученым.

— Ученые не в почете нынче. А вообще не расстраивай меня, давай лучше поговорим о твоей работе. Значит, этот, у которого в доме кинотеатр, Юркин близкий приятель. Приедешь к нему на дачу в воскресенье, вот тебе адрес.

— У него там телефона нет?

— У него специальный аппарат, мобильный называется.

— Я видела их в Германии.

— Ты ему можешь из дома предварительно позвонить на этот мобильный, чтобы попусту на электричке не таскаться.

По телефону Маша сразу поняла, что с такими людьми, как приятель Юры, ей не приходилось встречаться никогда. Говорил он на каком-то птичьем языке, коверкая слова. Маша убедилась в своем подозрении, когда наконец добралась до дачи и увидела хозяина дома. В бордовом пиджаке, бритый наголо, с выбитым передним зубом, он все время плевался на пол. Поманив Машу пальцем, он вплотную притянул ее к себе.

— Я тя конкретно спрашиваю, чё не ясно?

— Все ясно. — Маша невольно отпрянула от неприятного человека. От бритоголового несло перегаром и смесью лука с чесноком.

— Ты поняла, будешь переводить за артистами, что в этом кино играют. Только ничего не пропусти. Это важно.

— Конечно, я все понимаю. Это называется синхронный перевод. Он самый трудный.

— Я тя не спрашиваю, легко или трудно. Те за это деньги платят.

— Хорошо. Наушники там есть? — заробела от такого обращения Маша.

— Спросишь, там прислуга у меня есть, блин, бестолковая. — Он махнул рукой, указывая на балкон. — Еще чё?

— Хорошо бы хоть пробежать глазами по тексту.

— Пробеги глазами, знаешь по чему? Сказал бы я тебе. — Бритоголовый презрительно скривился.

— Ну ладно, не надо. И так справлюсь, — испугавшись, что тот передумает платить, отказалась она.

— Я и сам хотел, чтобы ты пораньше приехала и хоть разок фильм этот без нас посмотрела. Только ты особо не переживай. — Вдруг вспомнив о фильме и оглядев волнующуюся Машу, подобрел бритоголовый. — Народ тут у меня собрался нетребовательный. Я так про то, что ничего пропускать не надо, сказал. Они выпьют, закусят, погогочут, особо слушать тебя не будут. Там и слов-то у артистов мало. Только вздохи да ахи. Фильм-то, понимаешь, какой?