Часовые любви
Шрифт:
— Мама, — спросила Региночка, когда санитары вынесли тело, — а в морге бабушку полечат?
— Конечно-конечно, — разыскивая телефон друзей Володи, чтобы сообщить мужу печальную весть, подтвердила Маша.
— И она скоро вернется?
— Думаю, что не очень.
По телефонам из записной книжки никто не знал, где Володя.
Один знакомый футболил Машу к другому. Друзья юлили, чувствовалось, что-то скрывали, не хотели врать.
Ночь Маша провела в ожидании мужа. Ни звонка, ни намека на то, что с ним ничего не случилось.
Утром Володя заявился как ни в чем
Войдя в дом, Владимир, словно учуяв неладное, тут же прошел в комнату матери.
— Куда вы ее подевали? — увидев пустую постель, раздраженно набросился он на Машу. — Так и знал, что ты настоишь на своем! Зачем ты ее в больницу упекла! — кричал заботливый сын.
Маша все время говорила Володе о том, что нужно положить свекровь в больницу.
«Ей квалифицированный уход нужен, обследование. Участковая и сама на ладан дышит, пока приплетется, пока на пятый этаж пешком поднимется, ей самой хоть «скорую» вызывай».
Видя, что муж злится, Маша убежала на кухню, не зная, как рассказать о случившемся, как оправдываться перед ним.
— Сколько раз говорил, сиди, ухаживай за мамой, коль ничем больше полезной быть не можешь! Какой в больнице уход? Ни нянечек, ни медсестер! Да и врачи все тоже от такой зарплаты бегут. Мест нет, больные в коридоре лежат. А в коридоре покоя нет, каждый проходящий беспокоить будет. Ты же знаешь, мама к тишине привыкла!
— Нет, — внимательно слушая крики отца, серьезно возразила Региночка, — там мест сколько хочешь.
— Кто, кто вам это сказал? — не успокаивался, бегая по квартире, Владимир.
— Доктор, который ее вчера забирал. И еще он сказал, что спокойнее мест не бывает.
— Где это вы ей такой рай отыскали?
— В морге, — не понимая значения слова, пояснила девочка.
С этим словом она познакомилась впервые и тут же его запомнила.
— Как в морге? — Красивое лицо Вовочки посерело. — Девчонка шутит? Это ты ее подучила. Я ведь с мамой только часа в четыре по телефону разговаривал. Когда, когда это случилось?
— Когда мама за мной в садик ходила, — разумно пояснила девочка.
— Ты ее одну оста-ви-ла? — произнес он, зловеще приближаясь к Маше.
— Мне… мне из садика позвонили, что ты забыл за Региной прийти, — испуганно отступала Маша.
— Ты же сказала, что Катька эта твоя, уродливая, носастая обезьяна, за ней сходит.
— Володя, ты перепутал. Катя мне не родственница, она не обязана.
— А ты обязана, обязана была… — Володя, размахнувшись, изо всех сил ударил Машу по лицу. От неожиданности она не удержалась на ногах и упала, ударившись о край стола головой.
Регина громко закричала, бросившись к матери. Приподнявшись на локте, чтобы не пугать девочку, Маша решительно поднялась на ноги. По лицу текла кровь, глаз заплыл от огромного синяка. Владимир в истерике стал бить жену куда ни попадя кулаками. Маша снова упала. Девочка громко звала на помощь, заливаясь слезами. Володя резко открыл гардероб и, покидав в сумку детские вещи,
Глава десятая
— Представляешь, Машка, — улыбалась Катя, глядя, как Маша раскатывает скалкой тесто, — мой ученый Димуля в бизнес подался и официально предложил мне совместную жизнь.
— Он тебя нашел, или вы случайно встретились?
— Сейчас расскажу. Стою как-то раз на светофоре, смотрю в окно автомобиля, он идет. Не изменился ни капельки. Увидел меня за рулем и говорит:
— Я все понял, почему ты от меня ушла. Тебе материальные блага важнее нашей любви?
— А ты? — локтем поправив волосы, чтобы не перепачкать их мукой, поинтересовалась Маша.
— А я ему и отвечаю: с меня твоей любви хватит! Во, — Катя провела руками по горлу, — наслушалась про виртуальные подарки: «Дарю тебе небо, много неба!» Подумаешь, продавец воздуха!
Маша понимающе закивала.
Она давно разуверилась в своей мечте. После того как Владимир жестоко избил ее, выкинув с дочкой на мороз, любовь, которая еще теплилась к нему в ее душе, исчезла навсегда.
Временами она вспоминала тонкого и обожающего ее Людвига, его пламенную любовь к ней, свое пребывание за рубежом. Но… это было так давно. Иногда даже казалось, что в другой жизни, а иногда, что это просто она подсмотрела такой сюжет в иностранном фильме.
Старинный тевтонский замок предков Людвига, тяжелая мебель на витых ножках, изящный саксонский фарфор, редкого звучания рояль… который однажды помог ей растопить холодные сердца родственников бывшего мужа, давно ушли в прошлое.
— Хотя он мне таким беззащитным показался, — продолжила Катя о своем бывшем возлюбленном, — знаешь, Машка, так грустно стало, и я пожалела, что все так случилось, и сердце защемило.
— Смотри чаще на меня, — с укором отозвалась Маша, — сердце не защемит. Сколько лет! Хоть бы раз Владимир позвонил, как мы тут с Региночкой! А ведь я считала, что краше его… — Маша махнула рукой, и мука мелкой пылью, словно ее жизнь, рассыпалась повсюду, став незаметной. — Региночка, словно умудренная женщина, замкнулась, ушла в себя, и после того как он нас из дома выгнал, ну ни разу, ни разочек не поинтересовалась, где папа.
— Она вообще у тебя очень взрослая не по годам. Подошла как-то к моей машине, погладила ее, обошла вокруг и говорит: «Тетя Катя, я тоже скоро буду водить». Я спрашиваю: «Это как?» «Научусь и буду. Вы дадите мне порулить?» Я говорю: «Конечно, дам!» «Когда вырасту, то сама себе куплю. Заработаю и куплю. А вы заработали или вам подарили?» Мне странно стало. «Почему, — говорю, — ты спрашиваешь?» «Девчонки в школе твердят, что выйдут замуж за того, кто подарит тачку, шубу и бриллианты». Не нашлась, что ей ответить, ляпнула: «Такие подарки только дорогим проституткам дарят». А она возражать стала: «Вы ведь не проститутка!»