Часовые любви
Шрифт:
— Кого, Мусю?
— Ну да!
— Ни за что!
— Как знаете, как знаете! Она нам так понравилась, что мы за нее готовы дать…
— Машка, сколько у тебя за сегодня выручки? — Катя подмигнула Маше.
— Ты что? Какая выручка? Я ее вечером должна сдать. — Маша не поняла намек.
— Дурочка, молчи, мы тебе сейчас на приданое ребеночку живо заработаем. Позвоним той вдове, и денежки в карман, — зашептала на ухо подруге Катя. — Видишь, она готова ее продать.
— Так сколько,
— Зачем нам справка?
— Затем, что здорова. Паспорт. Наградные документы…
— Вот. — Катерина, вынув из кармана у Маши ключ, самовольно залезла в кассу книжного киоска и протянула женщине пачку банкнот.
— Идите, покупайте себе билет. Тут и на лечение для вашей Кузьки.
— Кузьма, он мальчик. Мальчики болеют чаще. А девочек я жалею больше, они хрупкие…
— Можете не беспокоиться. Ваша Муся в надежных руках.
— Если бы не обстоятельства, — приговаривала женщина, опуская деньги в сумочку, — жить бы Мусечке и не горевать!
Девушки еле дождались, пока она уйдет.
— Зачем ты это сделала? — раскричалась эмоциональная Маша.
— Зачем-зачем! — передразнила ее Катя. — Помнишь, сколько она нам предлагала? А мы что этой заводчице дали? Копейки, да и только. В наше время выживают только те, кто бизнес умеет делать! Чем тебе это не бизнес? И собачке хорошо, и вдове, и нам!
— Это же обман?
— Нет, это бизнес: купил по одной цене, продал по другой. Прибыль, понимаешь, она из чего складывается?
— Правда?
— Правда. Тебе за такие деньги месяцы тут в киоске маяться. Думаешь, я не вижу, как тебе после твоей немецкой жизни тяжко! На тебе мелочь, иди в автомат, звони той черной вдове. Вот обрадуется!
Вернувшаяся Маша была бледна.
— Никто не подходит, — ошеломленно произнесла она.
— Как это не подходит? — растерялась Катя.
— Там длинные гудки.
— Попозже позвоним. Ты только не расстраивайся, хорошо? — побелев от такого бизнеса, разволновалась Катя.
— Я же выручку всю грохнула. Завтра вечером инкассатор приедет. Вот тебе и бизнес!
— Это в бизнесе риском называется.
— Так до вечера эта… эта вдова, как ты думаешь, вернется, а? — жалобно простонала Маша. Ее сейчас в меньшей степени интересовала теория бизнеса.
Закрыв вечером киоск, расстроенные девушки, подбадривая друг друга, разошлись по домам.
Мать Владимира, пожилая женщина, не отходившая от телевизора, а потому информированная о всех ЧП в городе, поделилась новостью:
— Слышала, до чего
Расстроенная Маша, не обращая на нее внимания, принялась за стряпню. Володя любил домашнюю пищу. Пельмени, вареники, приготовленные руками Маши, он уминал разом по полсотни. Готовить их было трудно и долго, особенно в Машином положении. Размышляя о своем, Маша принялась раскатывать скалкой тесто.
— Смотри, смотри, про это снова рассказывают! — Свекровь увеличила звук.
— «Объявившиеся в нашем городе мошенницы под видом собачниц обманывают граждан, оставляя под присмотром случайных людей якобы породистых псов-медалистов, на которых тут же следом появляется мнимый покупатель, обещающий большое вознаграждение…»
Маша замерла, слушая сценарий, по которому они с Катей отдали в руки мошенницы дневную выручку газетного киоска.
— «Будьте осторожны! Не поддавайтесь на изощренные формы обмана», — закончил ведущий.
Бросив стряпать, Маша схватилась перепачканными в муке руками за голову и разрыдалась.
Глава восьмая
— Эй ты, переводчица! — Наголо выбритый тип в бордовом пиджаке поманил Машу пальцем. — Спустись с балкона, поговорить надо!
Через несколько минут Маша уже стояла в небольшом зале мест на пятнадцать, где ей предстояло переводить фильм.
После того как у нее родилась дочь, жить стало еще труднее. Володя попрекал ее каждым куском хлеба. Малышка требовала много расходов. По настоянию Володиной мамы девочку назвали Региной.
— Имя какое-то странное, — рассматривая ребенка подруги, удивлялась Катя.
— В честь Володиной бабушки, так пожелала свекровь.
— А тебе оно нравится?
— Я не знаю, — устало произнесла Маша, — лишь бы счастливой была и здоровенькой.
— Слушай, Маш, она ни на кого не похожа, ни на тебя, ни на Вовку. Глазища зеленые! У-у, как сердито смотрит. Будто недовольна.
— С чего ей быть довольной? Мы с Владимиром каждый день грыземся. Денег нет, все вещи, что мне Людвиг покупал, пришлось продать. Свекровь зудит целыми днями, все ей не так. Я не виню ее, понимаю. Нам тесно тут вчетвером.
— А Володя любит девочку?
— Он ее не видит неделями. Предпочитает любить издалека.
— Почему?
— Ты же знаешь, раньше сам на соревнования ездил, теперь детишек возит… — Маша помолчала. — Говорит, что возит.
— Ты не проверяла?
— Зачем? Я ведь его люблю и доверяю.
Маша поджала губы. Последнее время она выглядела не лучшим образом: под глазами синяки от недосыпания, и без того худенькая, она в отличие от тех, кто после родов полнеет, высохла, превратившись от переживаний в щепку.