Часовые Запада

Эддингс Дэвид

– Мой сын?
– вскрикнул Вэрен.

– Его жизнь в опасности, ваше величество. Я решила, что вам следует это знать.

– Благодарю тебя, Берта, - серьезно ответил император. Потом повернулся к Морину.
– Пошлите солдат в дом моего сына, - сказал он.
– Не впускайте и не выпускайте никого до моего особого распоряжения.

– Тотчас же будет исполнено, ваше величество.

– Я бы также желал побеседовать с этими двумя господами из дома Хонетов. Пошлите воинов, чтобы пригласить их во дворец. Пускай немного подождут

в комнате рядом с камерой пыток в подземелье, пока у меня найдется время с ними поговорить.

– Ты этого не сделаешь, - взволнованно произнесла Сенедра.

– Скорее всего нет, - признался Вэрен, - но им этого не следует знать. Пускай часок-другой понервничают.

– Я немедленно отдам распоряжение, ваше величество, - сказал Морин. Он поклонился и быстро вышел из комнаты.

– Мне сказали, что ты знала моего отца, - обратилась Сенедра к стоявшей на середине комнаты пышнотелой женщине.

– Да, принцесса, - ответила Берта.
– Ах нет, простите, королева. Мы были дружны с ним долгие годы.

Сенедра прищурила глаза.

– Ваш отец был мужчина хоть куда, принцесса, - спокойно сказала ей Берта.

– Конечно, многие предпочитают не верить, когда слышат подобное о своих родителях, но это иногда случается. Я была к нему сильно привязана, и вероятно, мне его будет очень не хватать.

– Я не верю тебе, - резко ответила Сенедра.

– Это, конечно, ваше дело.

– Мой отец был не способен на это.

– Как скажете, принцесса, - с легкой улыбкой произнесла Берта.

– Ты лжешь!
– выпалила Сенедра.

В глазах Берты на мгновение вспыхнула искорка.

– Нет, принцесса. Я не лгу. Я иногда скрываю правду, но никогда не лгу. Ложь слишком легко обнаружить. Мы с Рэн Боуруном были близкими друзьями и во многих отношениях наслаждались обществом друг друга.
– Она подняла брови.
– Вы жили во дворце и не знали подлинной жизни, принцесса Сенедра. Тол-Хонет насквозь продажный город, и я себя здесь чувствую в своей тарелке. Давайте посмотрим правде в глаза. Я торгую своим телом и не стыжусь этого. Работа эта простая - подчас даже приятная, и платят неплохо. Я в прекрасных отношениях со многими из самых богатых и могущественных мужчин в мире. Они ценят мое умение вести беседу, но ко мне в дом они приходят не поговорить. Беседуем мы потом. Точно так же было, когда я посещала вашего отца. Мы и вправду беседовали с ним, принцесса, но обычно уже потом.

Лицо Сенедры пылало, а глаза расширились от возмущения.

– Со мной еще никто так не разговаривал, - задыхаясь, произнесла она.

– Тогда, наверное, я опоздала, - спокойно ответила Берта.
– Вы теперь гораздо мудрее - навряд ли счастливее, но мудрее. Жизнь - сложная штука. Вы уж меня простите, но я, пожалуй, пойду. У Хонетов повсюду шпионы, и не хочется, чтобы они узнали об этом визите.

– Спасибо тебе за информацию, Берта, - поблагодарил ее Вэрен.
– Позволь предложить тебе какое-нибудь вознаграждение.

– В этом нет необходимости, ваше величество, - с хитрой улыбкой ответила она.
– Я продаю не информацию. Пожалуй, я пойду - если вы, конечно, не желаете поговорить о деле.
– Она на мгновение перестала застегивать накидку и очень откровенно поглядела ему в глаза.

– M-м...сейчас не очень подходящий момент, Берта, - ответил Вэрен с едва заметной ноткой сожаления в голосе и искоса бросил взгляд на Сенедру.

– Может, как-нибудь в другой раз.
– Она снова сделала реверанс и вышла из комнаты, оставив за собой в воздухе запах мускуса.

Лицо Сенедры пылало гневным румянцем. Она резко повернулась к Вэрену и Гариону.

– Не смейте ничего говорить, - приказала она.
– Ни единого слова.

Через несколько дней Гарион и Сенедра покинули Тол-Хонет и поплыли обратно к Острову Ветров. И хотя Сенедра ничем внешне не выказывала своего горя, Гарион достаточно хорошо ее знал, чтобы понять, какой тяжелой утратой явилась для нее смерть отца. Он любил ее и щадил ее чувства, поэтому старался быть с ней особенно нежным и внимательным.

В середине осени в Риву приехали алорийские монархи на традиционную встречу Алорийского Совета. Эта встреча отличалась от предыдущих. Политическую ситуацию можно было назвать стабильной. Торак мертв, ангараканцы воевали между собой, а на Ривском престоле сидел законный король. Встреча носила чисто светский характер, хотя короли и изображали подобие деловых бесед в Голубой комнате Совета, находившейся на самом верху южной башни цитадели. Они обсуждали затянувшуюся войну в Хтол-Мургосе и неприятности, которые доставляла Вэрену семья Вордов в северной Толнедре.

Учитывая опыт неудачной попытки покушения на жизнь сына нового императора, предпринятой Хонетами, Ворды решили действовать напролом. Вскоре после наречения Вэрена Рэн Боуруном XXIV Ворды объявили, что их Великое герцогство не входит более в состав Толнедры, но является самостоятельным, независимым королевством, хотя они еще не решили, кто именно из их многочисленного семейства взойдет на престол.

– Вэрену нужно двинуть против них свои легионы, - заявил Анхег, вытирая с губ рукавом пивную пену.
– Иначе и другие семьи захотят отделиться, и Толнедра разлетится на части, как сломанная пружина.

– Не так-то все это просто, Анхег, - легко возразила Поренн, отворачиваясь от окна, из которого она наблюдала за расположенной далеко внизу оживленной гаванью. Драснийская королева продолжала носить глубокий траур, и ее черная одежда оттеняла прелесть ее бледного лица и светлых волос.
– Легионы с готовностью выступят против внешнего врага, но Вэрен не может заставить их сражаться с собственным народом.

Анхег пожал плечами.

– Он может привести легионы с юга. Они там все Боуруны, Анадилы или Раниты. Они с удовольствием скрестят копья с Вордами.