Часть той силы
Шрифт:
– Эй, хозяин! – позвал он.
Но в доме никого не было. Здесь все выглядело так, будто хозяева ушли несколько часов назад. Срезанная роза в вазочке на столе выглядела свежей. Мягкие игрушки были разбросаны на полу. В серванте – кошелек с деньгами и с вырезанной из картона детской ножкой, чтобы примерять туфельки на базаре.
Целый мир без людей – это пока еще не укладывалось в его голове. Мир, соприкасающийся с нашим в единственной точке, и эта точка прямо под домом. Если это целый мир, то в нем есть и свои Курилы и своя Африка. Есть своя туманность Андромеды, свои скопления метагалактик в миллиардах световых лет от Земли. Нет, это нереально, этого не может быть. Эта
Если два мира одинаковы, – подумал он, то каждое мое движение должно отражаться там, в той реальности. Кто я для них: привидение? Полтергейст, перекладывающий предметы с места на место? Я брал в руку кошелек, открывал его и пересчитывал деньги. Двигался ли кошелек в том мире?
Он зашел еще в два дома, и везде было то же самое: двери не заперты, хозяев нет. Затем город ему надоел; он свернул в противоположную сторону и направился к лесу, той самой дорогой, которой прошлым вечером. Здесь все оставалось тем же, не было лишь людей, копавших землю. Впрочем, земля была вскопана, в ней торчала лопата. Это означало, что два мира и на самом деле тесно связаны. Если что-то происходит в одном из них, это сразу же отражается в другом. Эту идею стоило бы проверить.
Он добрался до колодца, в который вчера бросил лягушку; лягушка была на месте, она была точно такой же и точно так же лежала в углу, на меловом дне.
Ложкин опустил руку в ледяную воду, но не достал до дна. Потом придумал кое-что получше: поднял гвоздь и нацарапал на деревянной стенке букву "Л". Стоит посмотреть, появится ли эта буква в мире людей, – подумал он. Чем плох эксперимент?
Когда он шел обратно, то увидел кое-что новое. На траве лежала большая черная птица со сломанным и неестественно вывернутым крылом. Птица дышала, ее глаз, обращенный к Ложкину, был полуприкрыт. По форме тела птица напоминала стрижа, но была раз в десять крупнее. Ложкин нагнулся над нею и погладил шелковистую блестящую шейку. Птица вздрогнула и затрепыхала здоровым крылом.
Это было лучшим доказательством. Только сейчас Ложкин окончательно поверил в реальность этого мира. Подобных птиц в мире людей просто не было. Их никогда не существовало.
Он вдруг почувствовал головокружение. Что со мной? Что, если воздух этого мира ядовит для человека? – подумал он. – Нет, ерунда, не может быть. Так не должно быть. Просто я почти не спал ночью. Плюс, – плюс, просто слишком много впечатлений для одного дня.
Однако он и не подозревал, что еще ждет его этим утром.
12. Этим утром…
Этим же утром он снова отправился в лес. Он хотел проверить, появилась ли нацарапанная буква «Л» на стенке колодца. В этом, человеческом мире, не было руки, которая подняла гвоздь и нацарапала букву. А если буква все же появилась сама собой, никем не написанная, значит, законы природы были нарушены. По крайней мере, нарушены известные нам законы природы. Значит, все Ньютоны и Эйнштейны, вкупе с подобными им Пифагорами, оказались неправы.
У дома напротив гуляла девочка лет шести. Это был тот самый дом, в который Ложкин только что входил, – но входил в ином мире. Сейчас, разумеется, дом не был пуст. Сейчас перед Ложкиным была та самая девочка, у которой мать сняла мерку с ноги и мерку спрятала в кошелек. Только что он собственными пальцами открывал этот кошелек, чужой кошелек в чужом доме, и даже пересчитывал деньги, чужие деньги. Подушечки пальцев еще помнили его выпуклую шершавую поверхность. И если бы он случайно переложил кошелек в другое место, то что бы произошло в этом мире, – как бы это произошло? Кошелек просто бы прыгнул в воздухе на глазах у изумленной семьи? Сам собою прыгнул и приземлился на новое место? Ложкин подошел к девочке.
– Как тебя зовут? – спросил он.
– Станкостроительный завод, – серьезно ответила девочка.
– Ты любишь разбрасывать игрушки по полу? Твои игрушки разбросаны по полу, да? Серая мартышка, маленький красный медведь…
– Это не игрушки, а станки, – сказала девочка.
– А на столе в комнате стоит красная роза, правильно?
Девочка прищурилась и впервые посмотрела на него внимательно.
– Это производственная тайна, – ответила она.
Наверное, ее отец был каким-нибудь инженером или мастером. Ложкин отвернулся и пошел вниз по улице.
– Обязательно составьте смету! – крикнула вдогонку девочка-завод.
Молчаливые люди были на своем месте и снова молчаливо копали землю.
– Здравствуйте, соседи! – крикнул им Ложкин. – Оглохли вы, что ли? Я же с вами здороваюсь.
Один из мужчин воткнул лопату в землю и разогнул спину. Поднял на Ложкина тяжелые глаза.
– Шел бы ты отсюда, – сказал он. – А то, не ровен час, нарвешся.
– Нарвусь на что? Может быть, ты мне объяснишь? Популярно, как мужчина мужчине.
Но человек снова взял лопату и принялся сосредоточено копать.
– И все равно, здравствуйте! – крикнул Ложкин. – Бог вам в помощь!
Колодец темнел во влажном полумраке под деревьями. Ложкин был почти уверен, что увидит нацарапанную букву, большую "Л". Но он никак не ожидал того, что случилось на самом деле: буква превратилась в слово, которое он никогда не писал. Надпись была такой:
килЛер
Ложкин несколько раз перечитал написанное. Это слово, без всякого сомнения, означало "убийца". Мелкие волоски на его руках встали дыбом. Убийца? Убийца кого? Кто убийца? Не может быть, чтобы я, – подумал он.
Появившееся слово наверняка было как-то связано с его вчерашним сном. Со сном, который повторялся уже столько раз.
Впервые Ложкин увидел этот сон зимой, шесть месяцев назад. В тот раз еще не было убитой девушки, а была лишь тягостная уверенность в том, что он кого-то убил, и в том, что ему удалось кое-как замести следы. Сон был настолько отчетлив и мучителен, что Ложкин не мог прийти в себя несколько дней. То, что он чувствовал, это было не долгое рассасывание горького леденца сна, как то часто бывает, это были самые настоящие угрызения совести. Сколько он ни говорил себе, что сон это всего лишь сон, совесть не успокаивалась. Но вот прошло шесть месяцев, зима сменилась летом, и страшный сон начал воплощаться в реальность.
Он чувствовал это, но не мог найти объяснения этому. Слово «килЛер» было абсолютно реальным, но, чтобы убедиться в этом, Ложкин провел по нему пальцами. Он почувствовал себя так, будто увидел громадную черную волну, катящуюся на него и уверенно сносящую все на своем пути. Это слово появилось не случайно.
Вдруг он услышал шаги за своей спиной.
– Ты чей, мужик? – спросил незнакомый голос. В голосе слышалась явная угроза.
Он резко обернулся, испугавшись не голоса, а его неожиданной близости.