Часть той силы
Шрифт:
Ложкин коснулся одного из шаров, и по его поверхности пробежала легкая зеркальная рябь.
– Не делай этого, – предупредил Творец. – Твое прикосновение может означать катастрофу для миллиардов существ, живущих внутри.
– Так серьезно?
– Да. Это настоящие вселенные.
– Настоящие? Но ведь настоящая всего одна.
– Их тьмы, и тьмы, и тьмы, – сказал Творец. – И все в равной степени настоящие.
– Никогда не знал, что их так много, – не поверил Ложкин.
– Лягушка, живущая в лесной луже, тоже считает ее единственной. Может быть, у нее даже есть солидная лягушачья теория, объясняющая единственность лужи. Люди похожи на эту лягушку, они не могут представить то, чего не видят. О, есть бесконечное множество миров. Все они одинаково реальны. Один из них твой, совсем другой мой.
– Постой, я не понял, – сказал Ложкин. – Ты так сложно говоришь, что я чувствую себя иностранцем, плохо понимающим язык. Кажется, ты хочешь сказать, что у каждого человека свой собственный мир. Так? Это метафора?
– Свой мир есть не у каждого, а только у тебя, – ответил Творец. – Только у тебя.
– У меня? Стоп, давай разберемся. Насколько мне известно, меня зовут Андрей Ложкин, мне немного за тридцать, я родился в Еламово, провел здесь детство, потом жил в Москве, изредка приезжая сюда. Это мой мир, он такой же, как у всех. Так? Правильно?
Творец улыбался, жуя длинную травинку.
– Чему ты улыбаешься? – спросил Ложкин.
– Это же все мираж, вот почему я улыбаюсь. Ты ведь совсем не Андрей Ложкин.
– Как это?
– Ты никогда не рождался и не жил в городе Еламово, потому что этого города вообще не существует в твоем мире.
– Что?
– То, что я сказал. Ты не Андрей Ложкин.
– Тогда кто же я, по-твоему?
– Ты всего лишь человек, убивший девушку по имени Эрика, – ответил Творец. – Тара, отойди, иди полови бабочек.
Послушное существо отошло от хозяина и ушло охоться за бабочками. Тара ловила их голыми руками.
– Что ты об этом знаешь? – встрепенулся Ложкин.
– Всего лишь то, что ты убил ее. И то, что это случилось в другом мире. Не здесь, не на этой планете. Это случилось в твоем мире. Ты был несчастен там, настолько несчастен, что жизнь стала для тебя невыносима. И вот ты попал сюда. Только не спрашивай, как это произошло: я не знаю. Но, если хочешь, я верну тебя обратно.
– Как?
– Я создам твою вселенную, ту, где ты на самом деле родился и жил. Твой мир. Мир, где умерла Эрика.
– Создашь?
– Я неправильно выразился. Просто я приведу тебя в контакт с нею. Здесь над этим полем появится новый перламутровый шар, твоя вселенная. На самом деле это будет всего лишь ее значок, – не более, чем иконка на рабочем столе компьютера. Смотри.
Перламутровый шар возник мгновенно, так быстро, что в лицо Ложкину ударила волна теплого воздуха. Он отшатнулся.
– Что мне нужно сделать, чтобы попасть туда?
– Просто коснуться его рукой.
– А потом я сумею вернуться сюда? Обратно?
– Вряд ли.
Ложкин приблизился к шару. Блестящая поверхность была полупрозрачна; там, внутри что-то двигалось и жило, как во внутренностях огромной медленной амебы.
– Быть может эти электроны – миры, где пять материков, – тихо произнес Ложкин.
– Как раз эти строчки я имел в виду, – согласился Творец.
– И мне достаточно всего лишь прикоснуться к нему рукой?
– Да. То есть, нет; двумя руками, как к электрическому проводу. Прикосновение одной рукой даст небольшой разряд, что-то вроде искры.
– Но, если я был там настолько несчастен, что не мог жить, зачем мне возвращаться? Я там умер?
– Не имею понятия.
– Нет, я не хочу возвращаться.
– Ты боишься?
– Да, – сказал Ложкин, – это слишком много для меня. Просто я боюсь, что ничего не смогу изменить. Тогда в моем поступке не будет ни малейшего смысла. Ты сказал, что я явился оттуда? Из этого шара?
– Тогда забудем об этом, – сказал Творец. – Ты пришел ко мне по делу, тебе нужна была помощь, а здесь я распустил нюни со своим творчеством, которое никому не нужно. Я помогу тебе, если сумею… Правда, она красиво движется? – спросил он о Таре.
– Да. Она красиво движется. Но дело не в этом, – ответил Ложкин. – Ты сделал ее слишком настоящей. Ее даже можно любить, я это чувствую.
– А кто сказал тебе, что я ее люблю? Я просто позволяю любить себя, обслуживать и защищать.
– Тебе не кажется, что она несчастна?
– Несчастна? Успокойся. Я могу сделать десяток таких, и что же, я должен их всех любить? Конечно, она может быть очень нежной и мягкой, иногда я с ней даже сплю, это снимает напряжение, но, в общем, она создана не для этого. Что ты хотел от меня? Что-то серьезное?
Ложкин закатил рукав и показал ему спору, глубоко вросшую в мышцу.
– Да, это серьезно, – Творец вздрогнул, и гримаса отвращения мелькнула на его лице. – Что ты собираешься делать?
– Убить брызгуна, – ответил Ложкин.
– Это нереально.
– Брызгуна можно убить ровно в полночь, при вспышке молнии.
– Есть такая опция, – согласился Творец. – И что дальше?
– А раз есть такая опция, значит, есть возможность ее использовать. И наверняка существуют обходные пути для того, чтобы уничтожить это чудовище. Я не могу заставить молнию ударить ровно в полночь. Но ты когда-то клялся, что можешь создать все, даже бога. Это правда?
– Почти. Со многими ограничениями, – ответил Творец.
– Тогда создай для меня прибор, вызывающий молнию.
73. Вызывающий молнию…
– Вызывающий молнию электрод должен быть заземлен в двух местах, а также иметь изгиб на конце, – говорил Творец. – В качестве электрода подойдет любой металлический предмет. Я дам тебе телескопическую антенну, которая будет весить всего сорок грамм. Плюс пульт управления и пятнадцать метров провода. Все это легко поместится в твоем рюкзаке. Каким оружием ты собираешься убивать брызгуна?