Часы Судного дня
Шрифт:
На поляну, где расположился временный лагерь экспедиции, Андрей вышел с пистолетом в руке, а я, увидев это, слегка приотстал. А ну как вправду начнётся перестрелка, оно мне надо?
Не началась. В расположении было пусто и печально, чему весьма способствовало лежащее на земле накрытое с головой тело. На покрывале поступили тёмные пятна свернувшейся крови.
— Андрей, это я! Не стреляй! — раздался из кустов голос Петра. — Я выхожу!
Он вышел. Руки его были пусты и не то чтобы подняты, а так — в жесте демонстрации невооружённости. Половину лица занимал огромный синяк, глаз заплыл и превратился в узкую щёлочку, волосы слева слиплись в кровавый колтун.
— Чёрт, я рад! — сказал он, опуская руки. — Я верил, что ты выберешься, Андрюх, честно.
— Кто? — спросил только Андрей, показав стволом на накрытое тело.
— Сарг, — потупившись махнул рукой Пётр.
— Как?
— Не знаю. Когда я Джона раненого вытащил, он уже того… Мёртвый лежал. Застрелил его Карлос, сука подлая.
— Что с Джоном?
— Ранен, похоже, тяжело. Полостное, в живот. Когда Карлос ключ выдернул, я было протормозил сначала, не понял. Он меня и отоварил прикладом со всей дури, я с копыт слетел. А Джон быстро отдуплил, пушку вытащил и пальнул в него, тот в ответ… Карлосу не знаю куда прилетело — он ушёл, а Джон вон там, в кустах отлёживается. Я перевязал как мог, но пуля внутри, и ему бы на больничку срочно. А пока я его вытаскивал, Карлос Сарга положил и на «Патре» сдристнул.
Действительно, «Патриота» на поляне не было, только мой УАЗик.
— Я вот только не пойму, — продолжил Пётр, страдальчески морщась. — Куда он поехал-то? Он же проходы открывать не умеет, верно?
— Мы, кажется, много чего про него не знали, — покачал головой Андрей. — Теперь я уже и сам не поручусь, что он умеет, а что нет.
— Может, на той таратайке уедем? — спросил Пётр. — У тебя же акк есть? Она тут давно стоит, но что ей сделается, электрической?
— Нет акка, — ответил Андрей. — Мы через холод ушли, выпила его пустота.
— Фигассе! — присвистнул Пётр. — Это что ж теперь…
Не договорил, рукой махнул только.
Сняли заднее сидение с моего УАЗика и загрузили вдоль кузова завёрнутое в покрывало тело Саргона и Джона, который на мой взгляд выглядел ненамного краше покойника. Вы когда-нибудь видели очень бледного негра? Серовато-голубоватый такой, совсем нехорошо смотрится. Пётр уселся между двумя телами в кузове, прямо на пол — придерживать Джона, чтобы не растрясло, Андрей влез на пассажирское сиденье.
— Давай к твоему проходу, — попросил он. — У нашего, я боюсь, Карлос каких-нибудь сюрпризов понаставил.
— Да, это он может, — подтвердил сзади Пётр. — Тот ещё специалист. Они с Саргом у нас за всю безопасность отвечали. Как мы теперь вообще? Эх…
Я честно старался выбирать путь поровнее, чтобы не сильно трясло. Но на УАЗе по пересеченке это, конечно, мартышкин труд. Оставалось только надеяться на крепость негритянского организма. К счастью, до башни было относительно недалеко.
— Я заеду, жену предупрежу, — сообщил я Андрею. — А то она меня ещё со вчера потеряла, волнуется, поди.
— Только быстро, Джон чот совсем плохой, — откликнулся сзади Пётр.
Уже заезжая во двор, я отметил краем глаза какую-то неправильность, но не осознал её в нужный момент. Так, резануло глаз что-то… Но пока мозг переключался, я уже остановил машину, заглушил её, вылез и пошёл в ворота башни. И только когда я уже шагнул на лестницу, внутренние подкорковые мониторщики обработали изображение, полученное с сетчатки глаза, нашли несоответствие, передали данные дежурному аналитику, тот сделал предварительные выводы, обвёл на картинке красным маркером и направил кейс по инстанции ЛПР 11 — в лобные доли.
11
Лицо, принимающее решение — субъект решения, наделённый полномочиями и несущий ответственность.
Следы колёс, уходящие за правое крыло здания, были точь-в-точь как мои, родной протектор «мудовых гудричей» 12 … Вот только я с той стороны машину никогда не ставил. Там неудобное место между домом и берегом, единственно зачем туда стоит загонять автомобиль — чтобы его не было видно со стороны. Тут у меня, конечно, загорелись красные лампочки и зазвенели тревожные зуммеры, но было уже поздно. Хотя, если бы даже и раньше сообразил, чтобы изменилось? Да наверное, ничего.
12
BFGoodrich Mud Terrain — внедорожные покрышки.
— Что встал? Заходи, не стесняйся. Мы тут как раз только тебя и ждём… — голос был неприятный, интонации похабные, но самое главное — это был как бы голос Карлоса, но, одновременно, как бы и не его.
Люди реагируют на стрессовый выброс гормонов по-разному. У кого-то агрессия, у кого-то паника, у кого-то паралич… У меня реакция негероическая — в первый момент сосуды сужаются, конечности слабеют, начинается одышка, выступает пот, вдруг снижается зрение — адреналин преобладает над норадреналином, химия жертвы, а не хищника. (Да, это слегка обидно, но всё, что мы собой представляем, как личности — это электрохимия мозга). Но есть и нетипический компонент — при всей химической симптоматике паники, страшно организму, а не мне. В моменты смертельной опасности, которых, по счастью, в моей жизни было немного, мозг у меня начинает работать очень быстро, чётко и эффективно, панические сигналы от туловища ему не мешают. И вот, пока бледное, покрытое панической испариной тело на подгибающихся ногах делало несколько шагов вверх по лестнице, мозг успел принять и обработать кучу информации.
Первое — это был голос Карлоса. Он не разговорчив, но тембр у него характерный, я запомнил. Второе — это определённо не его манера говорить. Он хорошо освоил язык, но именно как иностранец — акцент, типичные ошибки в построении фраз. Сейчас со мной говорил человек, которому русский — родной. И этот человек совершенно иначе интонировал, это не подделать. Отбрасывая в стрессе промежуточные рассуждения, мозг делал однозначный вывод — со мной голосом Карлоса говорил неизвестный. В данный момент плевать на то, как такое возможно.
— Иди-иди, не бойся! Я так рад, что ты выбрался! Удивлён, но рад!
В круглой комнате башни выстроилась следующая диспозиция: на диванчике сидела моя жена, прижимающая к себе дочь. Мелкая свернулась клубочком, уткнувшись ей в подмышку, но не плакала и вообще не выглядела особо напуганной. Между диваном и камином у стены стояли Дрищ и Третья, а у противоположной стены на надувной кровати сидели Бритни и Криспи. На столе у дивана был развёрнут полевой хирургический набор — вода, инструменты, окровавленные бинты, шовный материал. Горячая вода в миске ещё парила — похоже, что Карлос-не-Карлос опередил меня ненамного.