Чеченская марионетка, или Продажные твари
Шрифт:
ГЛАВА 18
О визите в офис Иванова неизвестной рыжеволосой красотки Константинов узнал из письменного отчета Тамары Ефимовны в тот же вечер, через два часа после визита. Красотка была названа среди нескольких посетителей, побывавших в офисе в пятницу вечером.
А в воскресенье, когда журналистку Юлию Воронину уже объявили в розыск, полковник сидел за чашкой чая на веранде в домике Тамары Ефимовны. По условному сигналу он снял «ореховую бабушку» с поста, из-за срочности пришел прямо к ней домой:
– Тамара Ефимовна, попробуйте еще раз вспомнить и описать ту
«Ореховая бабушка» сидела, чуть прикрыв глаза и прихлебывая очень горячий чай из стакана в старинном мельхиоровом подстаканнике. Казалось, она даже не слышит просьбы, но полковник знал – сейчас она старательно воссоздает в памяти одно из лиц, виденных в пятницу.
– Ну, во-первых, она не рыжая, – произнесла наконец Тамара Ефимовна, – у рыжих совсем другой оттенок кожи, у них не бывает такого загара. Во всем ее облике была некоторая театральность, но профессиональная театральность. Вы понимаете, о чем я?
Константинов молча кивнул.
– Профессиональный театральный грим. Не макияж, а именно грим. И парик. Да, это был парик. У меня сразу возникло впечатление придуманного, талантливо сыгранного образа. Образ получился гармоничный и точный, до мелочей. Я заметила только два момента, выдавших игру: как она поднырнула под цепь между створками ворот – в этом было что-то детское, девчоночье, я тогда подумала, что она хочет казаться старше, чем на самом деле. И еще, когда они вышли из офиса, она этак передернула плечами и отстранилась от Иванова, мол, «не трогайте меня!». Этот жест выдал в ней то, что в прежние времена называли «порядочной барышней». А играла она светскую львицу, роковую женщину, такую современную сексуальную стервочку, которую может любой потрогать. То есть не любой, конечно, но тот, кто сажает ее в белый джип, имеет полное право.
– Они сели в машину? – быстро спросил полковник.
– Конечно. На заднее сиденье.
– А кто находился за рулем?
– Телохранитель.
– Очень интересно, – кивнул Константинов, – продолжайте, пожалуйста, Тамара Ефимовна. Простите, что я вас перебил.
– Это хорошо, что вы меня перебили, – улыбнулась она, – а то я, кажется, в мистику впадаю.
– То есть?
– Нет, даже не стоит об этом говорить. Этого не может быть.
– Может, Тамара Ефимовна, все может быть. Вы договаривайте до конца, а потом разберемся.
– Ох, Глеб Евгеньевич, запутаю я вас. Всегда боюсь впасть в мистику и превратиться в какую-нибудь гадалку-прорицательницу, из тех мошенниц, что объявления в газетах печатают. Представляете, «Провидица Тамара. Угадываю прошлое и будущее на расстоянии...» – Она усмехнулась, отхлебнула еще чаю. – В общем, я вам скажу, но вы мне не верьте на слово. Мне показалось, я видела эту девушку раньше, в ее натуральном, так сказать, образе. Несколько дней назад я обратила внимание на девушку лет восемнадцати, отдыхающую. Она жила здесь, на Студенческой улице. Маленькая, хрупкая, темненькая. Я сначала обратила внимание на ее походку, знаете, типично балетная походка, не с пятки, а с носка, и носки слегка врозь. Как у вашей Елизаветы Максимовны. Еще я удивилась, что
– Простите, Тамара Ефимовна, вы сказали – карие? А у той, в рыжем парике?
– У той – синие. Темно-синие. Странный цвет, даже чуть лиловатый, как бы под платье. Или платье так оттеняло?
– Может, цветные контактные линзы? – предположил Константинов. – Они ведь сейчас продаются.
– Глеб Евгеньевич, – покачала головой старушка, – мы с вами подтасовкой фактов занимаемся. Я плету невесть что, а вы, вместо того чтобы остановить меня, поддакиваете.
– Хорошо, давайте пока глаза оставим в покое. Вы мне все-таки про девушку дорасскажите.
– А больше нечего рассказывать. Интеллигентная, милая девочка, мне ее очень жалко было, потому что она снимала комнату у самой вредной хозяйки на нашей улице, у Гальки Вихровой. Я даже подумала, не взять ли ее к себе. Но у нас так не принято. Да и вообще, пустой это разговор. Она ведь уехала дня три-четыре назад. Я вспомнила. Галька ругалась, жаловалась, мол, жиличка такая попалась, деньги назад взяла – и поминай как звали.
– Кстати, как ее звали, не говорила эта Галька?
– Нет.
– Не могли бы вы навестить соседку и расспросить?
– Зайти-то я могу, Галина – женщина болтливая, все расскажет с удовольствием. Но зачем? Я уже почти не сомневаюсь – это два совершенно разных человека.
– Почти... – задумчиво повторил Константинов, – все-таки почти не сомневаетесь.
– Ладно, Глеб Евгеньевич, чувствую, вы не успокоитесь, пока это «почти» не прояснится. Я вас много лет знаю. Галина давно у меня просила несколько саженцев персидской розы. Вот возьмите там у сарая лопатку и помогите мне выкопать пару штук.
* * *
Галина поливала огород из огромной жестяной лейки, охала и свободной левой рукой потирала поясницу.
– Тома! Да неужто саженцы принесла! – обрадовалась она. – Вот спасибо! Чайку попьешь со мной? Или винца домашнего?
– У тебя прошлогоднее или новое?
– Прошлогоднее. Сладкое получилось.
Женщины сели за стол в саду. Галина разлила густое красное вино по граненым стаканчикам. Чокнулись, выпили. Хозяйка – залпом, как водку, а гостья только пригубила, отпила маленький глоточек.
– Ну что, Галина, отдыхающих не нашла себе еще?
– Нет пока. Все некогда на вокзал поехать. Да и опасаюсь я теперь, вдруг нарвусь на такую же авантюристку.
– Ну почему же – авантюристку? Я видела ее, жиличку твою. Хорошая девочка, тихая. Мало ли что могло случиться.
– Да уж, хорошая девочка! С виду только скромница. Ты бы видела ее любовника. Тоже мне, артистка.
– Так у нее любовник здесь был? – удивленно подняла брови Тамара Ефимовна.
– А как же! Один раз ее прямо к калитке иномарка подвезла, потом стояла здесь еще полчаса. Я сама-то не видела, Васька рассказывал.