Чехов. Книга 2
Шрифт:
— И ведь профсоюз ничего не может предпринять по этому поводу…
— И так каждый день, — флегматично заметил призрак на люстре. — И ноет и ноет.
— Заболтал я вас, княжич, — модист устроился в кресле напротив, скинув с него несколько блокнотов с зарисовками. — А вы ведь явились по делу.
— С хорошим человеком можно и поговорить, — я улыбнулся и вынул из кармана пуговицу. — Но я к вам действительно по делу.
Я положил вещицу на стеклянный столик между нами.
— Эта пуговица с костюма, который шили вы. И судя по фурнитуре, вещь
Константин осмотрел пуговицу и кивнул:
— Все так. Черный агат не самый популярный камень. Его редко используют в пуговицах. Потому как он смотрится мрачно и довольно плоско. Вот авантюрин…
— Завелся, — фыркнул призрак и звякнул подвеской.
Веленцев взглянул наверх и нахмурился. Потом тряхнул головой.
— Я помню человека, для которого шил костюм с этими пуговицами. Их пришлось заказывать у мастера и долго ждать. И я предлагал покупателю выбрать другой камень. Авантюрин смотрелся бы куда лучше.
— Вы помните этого человека, — осторожно резюмировал я. — Может у вас и записи о нем остались?
— Что вы, — погрустнел модист. — Я ведь не просто уволился с Николаевской мануфактуры. Когда меня вынудили уйти, то Кристина сменила замки на моем рабочем кабинете. Чтобы я не смог забрать списки всех своих клиентов. А ведь их было немало. Если бы я догадался унести журналы раньше, чем понял, кто эта дамочка, то сейчас бы работал с полной занятостью. Вы не подумайте, что я жалуюсь, — мужчина натянул на лицо дежурную улыбку. — Работать на себя мне нравится. Но без громкой фамилии, которую мои клиенты особо-то и не знали, я всего лишь очередной модист.
— Я пытаюсь тебе дать эту самую фамилию, дурачок! — вздохнул призрак и вдруг подозрительно покосился на меня.
— Вы не помните имя этого человека? — без особой надежды спросил я.
— Знаете, я обычно не запоминаю такие мелочи, Павел Филиппович. Я человек творческий и мне не особо интересны буквы. Меня больше вдохновляют особенности внешности людей. Вот потому я предложил тому господину авантюрин…
— Да хватит уже про этот авантюрин! — выкрикнул призрак и неожиданно спрыгнул на пол.
Я сдержался, чтобы не выдать своей осведомленности присутствием духа.
— Он бы так подошел к цвету его глаз.
— Глаз? — я подался вперед.
— Вы знаете, я очень люблю камни из Алтая. Они там добывают вишнево золотистый тип авантюрина. Довольно редкий и куда лучше зеленого…
— Какой у него был цвет глаз? — как можно мягче спросил я.
Призрак обошел Веленцева и встал у него за спиной. Он не сводил с меня проницательного взгляда.
— Самое удивительное, что этот человек спрятал такие красивые радужки за цветными стекляшками, — продолжил Константин беспечно. — Я бы этого не заметил, но когда случайно уколол его иглой, то посмотрел на него и увидел, что глаза у клиента особенного интригующего вишнево- карего оттенка. Он в это время кажется снял с себя новомодные стекляшки, которые вставляют прямо на зрачок.
— Линзы? — уточнил я.
— Вроде так они называются, — кивнул модист. — И мне показалось, что у того мужчины был парик. Он съехал набок, открыв его собственные волосы. Очень светлые, почти белые. Но с серым оттенком, словно седые.
— Или впрямь седые?
— Он был молод для такого цвета. Поверьте, я понимаю, о чем говорю. Тому мужчине было лет двадцать пять, не больше.
— С чего вы взяли?
— Кожа рук, шея, — принялся перечислять Константин. — К тому же он ни разу не присел и не сменил позу, пока я снимал мерки.
— Может, просто тренированный или военный? — усомнился я.
— Он не терпел. Именно не устал, — настаивал собеседник. — Я такие вещи вижу. У военных выправка иная, будто они палку проглотили.
— Хорошо, — не стал я спорить.
— Но самое удивительное, когда я закончил примерку, то не смог заметить парика, поверх его волос. А глаз у меня наметан, — модист почесал затылок. — И линз тоже. Я даже постеснялся настаивать на камне для пуговиц в цвет радужки.
Я подумал, что Константин этим спас себе жизнь. Наверняка, он успел заметить настоящую внешность мимика, когда с него на мгновение слетела иллюзия. И если бы тот понял, что его увидели настоящим, Веленцеву не поздоровилось.
— Кроме волос и оттенка глаз он изменился? — рискнул спросить я.
— Нет, — чуть помедлив ответил мужчина. — Я еще тогда думал, что он на редкость обычный и неприметный. Мимо такого на улице пройдешь и не обратишь внимания. А вот с теми волосами и глазами даже его прямой нос кажется выдающимся.
— А вы не могли бы его узнать, если увидели? Например на фотокарточке?
— Зачем мне фото, раз я способен нарисовать этого человека, — удивился модист, перегнулся через подлокотник кресла, чтобы поднять сброшенные ранее блокнот и карандаш.
Живое и мертвое
Константин обладал отличной памятью, и на листе быстро появились контуры лица. Любопытный призрак подошёл к Веленцеву, с интересом посмотрел на рисунок:
— Хорошо выходит, — отметил он.
Я задумчиво кивнул. И призрак с удивлением уставился на меня:
— Ты что? Меня видишь?
Я снова едва заметно кивнул.
— Значит, ты шаман? — начал гадать призрак.
Поднявшись, я спросил увлеченного работой Веленцева:
— Простите, мастер, где у вас уборная?
Константин махнул рукой в нужную сторону и снова принялся водить карандашом по бумаге. Я же незаметно поманил призрака за собой и направился в указанном направлении. Дух последовал за мной.
Мы свернули в арку и остановился в узком коридоре. И нагнавший меня полупрозрачный мужчина тут же уточнил:
— Так выходит, ты шаман?
— Не знал, что шаманы умеют говорить с призраками, — покачал головой я. — Увы. Я всего лишь некромант.
— Да иди ты! — тут же ответил собеседник. — Лукавишь!