Челноки
Шрифт:
— Соглашусь, палачи встречались у них неплохие, — кивнул рептилоид. — Помнишь…
— Ах, оставь! Мельчают люди, не тот теперь там размах. В общем, забирай пацана, натаскаешь на кошках. На них как раз есть наряд.
— Неужели Илиясфиль наконец-то созрела?
— В рапорте стоит вимала-бхуми! — поднял демон палец. Не шырь-шавырь.
— О, как! — уважительно поддакнул ящер. — Мое почтение. Что, перспектив выше нет?
— Кошачьи редко у нас поднимаются выше. А вот пасть могут легко. Сейчас надо рвать.
— Да славится Тысячеликий! Для блага всех живых существ! — с легким поклоном сложил ладоши лодочкой на уровне
— Гейла, — коротко ответил я.
— Та самая? — он вопросительно посмотрел на Баала.
— А я тут при чем? — возмутился тот, словно оправдываясь. — Да, та самая. А что еще делать? Никто не знал нашего Кайя лучше нее. А этот в его теле пришел! И ведь даже имя отдали ему!
— Да… Кай был легендой. Титан! — тяжело вздохнул ящер. — До сих пор не верю, что это случилось. Пусть перерождение в адах принесет благо ему и всем нам… Ты хоть знаешь, каким чудовищем был он, сынок?
— Гейла рассказывала, — кивнул я. Зря ребята скучают, скоро придет. — А что он сделал?
— Она не говорила? — переглянулись они.
— Нет.
— Бросил вызов Тысячеликому. Собирал его жатву, взяв почетное бремя греха на себя! — воскликнул ящер. — А за это попадешь в самый низший, ваджрный ад.
— Там очень плохо? — наивно спросил я, продолжая валять дурака.
— Оо-о… я просто не верю, что тебя прислали сюда! — простонал Баал-Брит.
— Малыш, в ваджрном аду ты никогда не поймешь глубокий смысл утверждения о том, что дерьмо и еда одного вкуса, к примеру, — терпеливо объяснил рептилоид.
— И всё?
— А что может быть хуже? — вскипел демон. — Котлы с раскаленной смолой? Это всё ерунда! Тупость — вот что не могут вылечить тысячи жизней! И кажется, ты исчерпал их не все!
— Будь милостив, друг! — сказал мягко ящер. — Для него это шок. Ты вспомни себя, когда увидел бардо.
— Выметайтесь оба! — рявкнул Баал. — Ах да… Кай, Флег — твой напарник. Старший напарник! А ты пока лишь дерьмо. Смотри, учись, впитывай Дхарму, чтобы быть достойным того, чье тело носишь сейчас!
Я поклонился и вышел за ящером. Вопросов стало больше, чем было. К примеру, за что ценят Кайя, если практик из него еще тот? Чод на кладбище он запорол, на туммо едва не замерз насмерть. Гейла от такого прогресса вряд ли в восторге. Чем Кай лучше меня?
— Флег, можно вопрос? — дерзко, по-свойски, обратился к нему.
— Ну? — остановился он.
— Не понимаю, как впитывать Дхарму, если мы тут должны убивать?
— Ах, вот ты о чем… — на секунду задумался он. — Слышал когда-то про Ангулималу? Сутту о разбойнике Пальцеломе? У вас ее должны знать.
— Нет… — помотал головой я.
— А о Миларепе? Тот вообще серийный убийца и черный колдун.
— Тоже нет.
— Тогда знаешь что? С этим вопросом обратись-ка ты к Гейле. Я не мастак объяснять. А мы с тобой сейчас к святой кошке идем.
Глава 19
Со
Но на внешнем уровне мои дела шли неплохо. Удавалось совмещать учебу и поездки, не привлекая внимания, на фоне тысяч таких же, как я челноков. Но внутри пустота, которую могла заполнить лишь Гейла. Без нее всё казалось серым, однообразным, безвкусным. Деньги были, но какой в этом смысл? На них нельзя купить пропуск туда, где он вроде бы есть. Можно лишь ждать, когда пригласят, но это не точно.
И потому я качался, учился, а между поездками, вез на рынок тележку с баулом, чтобы после обеда вернуться с пустой. По выходным турецкие шмотки разбирали охотно, к тому же появилась парочка дилеров, которым давал на продажу. Но всё механично, словно играя нелюбимую роль, к которой не испытывал уже интереса.
«Ты на крючке» — сказала мне Гейла. Да, это так, но почему бы его не извлечь, раз больше не нужен? Я сделал всё, о чем попросила, и что же взамен? Ничего, кроме тоски. Во мне там что-то сломали. В уме рефреном слова ее песни: «…дай благословение, чтобы я потерял интерес к никчемной жизни, как эта…». Видимо, так и случилось.
Ах да, еще, похоже, забронировал себе место в адах. Может, хоть там ее встречу? Или к этому времени Тысячеликий уже забьет их собой, не оставив свободного места? Надеюсь, что Чома обретет просветление и вспомнит обо мне там, куда его с большой кровью отправил.
На повороте автобус опять накренился, и нас сильно качнуло. Кто-то из девчонок испуганно пискнул, хотя упасть, понятно, никто из нас бы не смог. Разве что всем сразу в пропасть. Дорога у Шипки всегда живописна, но это крутой серпантин и «болгарские горки». Полтора километра над уровнем моря.
Мы лежим на мешках всего в сантиметре от потолка, и есть шанс об него стукнуться носом. Автобус товаром набит до отказа, оставив для нас немного пространства. Группа буквально размазана по нему ровным слоем. Кто покрупнее, едва ли мог вздохнуть полной грудью. Окна зашторены, чтобы не шокировать болгар приплюснутыми к стеклам телами.
Наверное, так раньше в трюме контрабандой возили рабов, но мы свой бизнес выбрали сами. В Болгарии никто больше не торговал. Заводы у нас почти все разорились, а на то, что осталось, цены сильно поднялись. Возить больше нечего, поэтому теперь здесь только транзитом. Из Стамбула в складчину нанимали автобус до Русе, а там уж на поезд.
Еще раз качнуло и, наконец, где-то встали.
— Выходим кто хочет. Памятник, еда, туалет. Стоянка тридцать минут! — объявил нам водитель.
Хотели-то все, но из автобуса выползали по одному, точно черви. Чуть сплющенные, помятые и раздраженные. Кто-то бесшумно пускал газы ночью, что сильно бесило. Подозреваю, что это был Ёрш, он лежал с нами рядом. Маленький и вертлявый, прославился тем, что в свое время прибился к банде таких же, как он, отморозков. Как раз здесь и работали, прямо на Шипке. Догоняли бегом на подъеме и резали тенты у грузовиков, выкидывая на дорогу, что успевали. А теперь, как белый человек с нами едет…