Человечество: история, религия, культура. Древняя Греция
Шрифт:
Эгей взошел на корабль и вскоре оказался в своих родных Афинах. Прошло еще немного времени, и в Аттику прилетела на драконах Медея. Покидая Коринф, она убила своих сыновей, Креонта и его дочь. Однако Эгей ничего не знал о ее злодеяниях. Он встретил гостью очень радушно, хотя и не так сердечно, как она рассчитывала. Ведь он был уже женат и не мог жениться на Медее, как предполагал раньше. Когда царевна узнала об этом, сердце ее бешено забилась от ярости, но она сдержала гнев и сказала: «Не думала, что кто-то сумеет опередить меня!» – «Я и сам не знал, что так получится!» – признался царь. Он без утайки поведал о том, как все у него вышло с Эфрой. Услышав, что брак царя остался тайной для его подданных, Медея воспрянула духом и решила немедленно этим воспользоваться. Она подсыпала в вино царю чудодейственное зелье, усыпила его и принялась, читая заклинание, расчесывать гребнем его волосы. Когда Эгей проснулся, оказалось, что он начисто забыл обо всем, что связано с Эфрой, ее ребенком, и вообще обо всем, что случилось в Трезене. Ведь Медея была великой волшебницей и умела очень ловко проделывать подобные фокусы! Поселившись во дворце, она стала настойчиво обхаживать царя. В конце концов она так омрачила его разум своими речами и колдовскими заговорами, что он даже думать забыл о других женщинах. По прошествии нескольких месяцев, была сыграна свадьба. Так Медея сделалась женой Эгея и афинской царицей.
В то время в Афинах жил искусный мастер по имени Дедал. Как и Эгей, он был правнуком Эрехфея и приходился царю троюродным братом (отцом Дедала являлся Эвпалм, а дедом – Метион). Дедал был замечательный кузнец и первый греческий столяр. Правда некоторые по незнанию пытаются оспаривать его первенство, но делают это совершенно напрасно. Ведь доподлинно известно, что именно Дедал изобрел рубанок, бурав и столярный клей. Попробуйте изготовить стол или стул без этих приспособлений, и вы увидите, что у вас ничего не выйдет! Дедал имел также славу величайшего скульптора и зодчего. Созданные им статуи казались живыми людьми, а возведенные под его руководством здания могли украсить любой город. Вот какой необыкновенный человек был этот Дедал! Слава о нем гремела далеко за пределами Аттики. Горожане очень гордились своим соотечественником. Эгей тоже им гордился, и даже больше других. Ведь, во-первых, Дедал был его родичем, а, во-вторых, его подданным!
В день свадьбы царь преподнес Медее серьги изумительно тонкой работы и не преминул похвастаться искусством своего мастера. Но Медея нисколько не удивилась. «На моей родине в Колхиде бывали мастера и получше!» – сказала она. «Быть такого не может!» – воскликнул Эгей. «А вот поглядим!» – отвечала Медея. Она порылась в своем сундуке и достала меленький восхитительно красивый кувшинчик со стенками не толще яичной скорлупы. «Пусть твой Дедал сделает к утру дюжину таких же! – велела она. – Посмотрим, что у него получится!»
Царские слуги отнесли кувшинчик Дедалу и поведали о споре между царем и царицей. «Смотри не подведи нашего государя! – сказали они. – Он за тебя поручился!» Дедал замесил глину, принялся за работу, но сколько не старался, ничего у него не выходило. Все его кувшины получались толстостенными и грубоватыми. Против кувшинчика царицы они смотрелись настоящими уродцами. «Просто наваждение какое-то! – рассердился наконец Дедал. – Человеку не под силу сработать такую вещь! Не иначе здесь трудился бог!»
У Дедала был ученик – сын его сестры – смышленый и шустрый мальчик по имени Талос. Заметив отчаянье наставника, он сказал: «И мы можем сделать такой же, если будем вращать заготовку!» – «Как так?» – не понял Дедал. Талос вкопал в землю кол, а сверху насадил на него деревянный круг, но так что тот мог свободно вращаться. «Попробуй теперь, – предложил он. – Увидишь, что получится!» Дедал раскрутил круг, положил на него глину и стал лепить. И действительно, все сразу пошло на лад! Теперь посуда получалась безупречно ровной, гладкой и тонкостенной! Точь-в-точь, как царицын кувшинчик! Любо было смотреть! Убедившись, что Талос оказался прав, Дедал огорчился. «Надо же как просто! – сказал он себе. – Мальчишка сообразил, а я не догадался!» И он почувствовал маленькую зависть к своему ученику.
Утром Дедал отослал свои кувшинчики во дворец. Медея похвалила работу, но не согласилась признать поражение. «Проверим, – сказал она, – как ваш мастер справиться с другим заданием». Тут она показала царю небольшой деревянный брусок. Все стороны его были идеально ровными и гладкими, а грани сходились друг с другом под прямыми углами. «Вели Дедалу изготовит к завтрашнему дню сотню-другую таких же брусков! – распорядилась она. – Моя просьба не затруднит его, если он хоть в половину такой искусник, как о нем говорят!» Слуги отнесли брусок к сыну Эвпалма и передали наказ царицы. Дедал взялся за работу, трудился без отдыха весь день, но сумел сделать лишь десятую часть того, что требовалось. И работа вроде не трудная, да попробуй окончи ее в срок с одним топором да рубанком! Совсем умаявшись, он решил передохнуть минутку, закрыл глаза, прикорнул у верстака и… проспал как убитый до самого утра! Ведь всю прошлую ночь он трудился не покладая рук и порядком устал. На рассвете Талос потряс учителя за плечо и сказал: «Пора просыпаться, дядя!» – «Какой ужас! – закричал Дедал. – Я заснул и ничего не успел!» – «Не беда! – отвечал племянник. – Смотри, что у нас есть!» И он показал целую груду аккуратных брусочков, сложенных в углу. Дедал от изумления едва не свалился на пол. «Как тебе это удалось?» – воскликнул он. «Мне помогло приспособление, которое я недавно придумал, – признался Талос, – я называю его пилой». И он поведал дяде, как однажды вид змеиной челюсти навел его на мысль сделать по ее образцу инструмент, но только из металла. Дедал долго рассматривал пилу и трогал пальцем ее острые зубья. «Надо же как просто! – сказал он себе. – Мальчишка сообразил, а я не догадался!» Зависть в его сердце многократно усилилась.
Бруски отправили во дворец, и все нашли, что они нисколько не хуже того, который послужил для них образцом. Однако Медея не сдавалась. Она сняла с пальца обручальное кольцо, приложила к скатерти и обвела его угольком. Получился маленький кружок. Царица приказала: «Хочу, чтобы Дедал нарезал мне к утру из этой скатерти 64 круга. И пусть второй будет в два раза больше первого, а поперечники третьего и второго относятся друг к другу как 3 и 2, поперечники четвертого и третьего, как 4 и 3 и так далее до шестьдесят четвертого! Если он это сделает, я готова признать его первым мастером на земле!» Скатерть сняли со стола и отнесли в мастерскую к Дедалу. «Что ж, – сказал он, – задачка не очень трудная: поперечник первого круга мы можем измерить, поперечник второго должен быть в два раза больше, чем у первого, поперечник третьего – в три раза больше первого, четвертого – в четыре и так далее до шестьдесят четвертого. Но как мы сможем вычертить эти круги?» Действительно, как? «А я знаю как!» – тут же сказал Талос. Мы возьмем измерительную рейку, один ее конец насадим на иглу, а на другом, в нужном месте, закрепим уголек. Если вращать рейку вокруг иглы, то уголек будет вычерчивать окружности, какие нам потребуется. Надо только следить, чтобы расстояние между иголкой и угольком составляло половину поперечника!» Дедал не мог не признать, что это прекрасная идея. «Надо же как просто! – сказал он про себя. – Мальчишка сообразил, а я не догадался!» И зависть в его сердце разрослась до таких размеров, что завладела всей его душой.
Вырезанные Дедалом круги отнесли во дворец и представили на рассмотрение царской четы. Медея должна была признать: афинский мастер в точности исполнил все ее поручения! Свадебные торжества как раз подошли к концу. Царь и царица занялись обычными делами и больше не вспоминали о своем маленьком споре. А Дедал никак не мог забыть, кому обязан своим успехом. «Этот малец уже сейчас превосходит меня смекалкой, – думал он, – а что будет, когда он вырастет? Неужели его слава затмит мою? Ну уж нет! Этому не бывать!»
Однажды Эгей поручил Дедалу сделать кое-какие переделки в храме Афины на Акрополе. Забравшись на крышу, Дедал стал показывать племяннику открывавшиеся вдали виды и неожиданно столкнул его вниз. Бедный Талос! Он рухнул с высокой скалы и разбился насмерть! А Дедал поспешно спустился к подножью Акрополя, засунул его труп в мешок и хотел незаметно вынести вон из города. Однако стражники у ворот заинтересовались его ношей. «Мастер Дедал, что это у тебя?» – спросил один из них. «Мертвая змея!» – отвечал Дедал. Но воинам показались подозрительными пятна крови, проступившие сквозь мешковину. Они развязали мешок, увидели окровавленное тело мальчика и обо всем догадались. Дедал оказался в тюрьме, и его бы непременно казнили, найдись люди, готовые уличить его в преступлении. Однако таковых не оказалось, а сам он убийцей себя не признал. «Это несчастный случай! – твердил Дедал судьям. – Талос оступился и погиб по неосторожности! Я здесь совершенно не при чем!» После долгого совещания судьи постановили не предавать Дедала смерти, но изгнать его из Афин.
Оставив родной город, сын Эвпалма отправился на остров Крит. В Кноссе тогда правил царь Минос, сын Ликаста. Он хорошо принял беглеца и тотчас поручил ему строительство знаменитого Лабиринта. Так называлось огромное здание с сотнями комнат и множеством запутанных переходов. В Лабиринте царь поселил своего пасынка Минотавра – страшное чудовище с телом человека и головой быка. Всех пленных, захваченных во время войны, Минос заключал в Лабиринте, где они становились добычей Минотавра – чудовище внезапно набрасывалось на несчастных из темноты, убивало, а затем разрывало и пожирало их тела. Такие вот дела творились тогда на Крите!