Человечество: история, религия, культура. Древняя Греция
Шрифт:
Происшедшие события потрясли сына Ксуфа до глубины души. Собрав греческих юношей, Ион обратился к ним с речью и сказал: «Друзья! Наша судьба сложилась так, что все мы родились вдали от родины! Я знаю, что это такое! Хотя я никогда не видел Фессалии, я любил ее всем сердцем, и самой заветной моей мечтой было обрести ее вновь! Но сейчас все изменилось! Объявляю всем, что отныне моя родина – Афины! Завтра я буду биться за этот город насмерть и если потребуется, умру за него, потому что другой земли, кроме этой, у меня отныне нет!» Слова царевича потонули в громких криках. Оказалось, Ион выразил общее чувство, переполнявшее всех! Греки обнимались и дружно клялись в верности своей новой родине. Вот так и вышло, что в тот день Афины потеряли двух дочерей, но зато обрели несколько сотен отважных сыновей!
Воодушевление греческих юношей передалось всем афинянам. На другой день, едва взошло солнце, они выстроились в поле, а потом смело двинулись на врага. Иммарад поспешно вывел своих фракийцев из лагеря и приготовился отразить нападение осажденных. Встретившись, две армии вступили в ожесточенную битву. С обоих сторон полетели копья и стрелы, воины сшибались друг с другом и изо всех сил рубились мечами. Тут уж не мешкай и не зевай, а то живо лишишься головы! Царь Эрехфей въехал на колеснице в самую гущу сражавшихся и увидел Иммарада. Принц громко подбадривал своих солдат. «Еще один удар, – кричал он, – и мы загоним этих трусливых афинян обратно за стены! Смелее мои храбрецы! Вас ждет богатая добыча!» – «Негодяй! – гневно воскликнул Эрехфей. – Я принимал тебя в моем доме как гостя, а ты оказался гнусным соглядатаем! Мечтаешь поживиться за мой счет? Но получи прежде это!» И он метнул в Иммарада свое копье. В былые годы никто не мог отразить его удара, но теперь в старых руках уже не было прежней силы. Царевич припал к земле, пика пронеслась над его головой и вонзилась в землю за спиною. «Славное начало, да худой конец, – с усмешкой промолвил Иммарад. – А теперь прими мой ответ!» Могучей рукой он швырнул в старика свое копье. Острый наконечник пробил трехслойный щит, прошел сквозь доспехи и вонзился прямо в грудь Эрехфея. Бедный царь! Тут и настал его конец! Тускнеющим взором он окинул поле битвы, громко вздохнул и рухнул на землю. Его печальная душа отлетела от тела и понеслась в мрачный Аид вдогонку за ушедшими дочерьми. Торжествующий Иммарад бросился к убитому. Он рассчитывал захватить его драгоценные доспехи, да просчитался! Из строя афинян навстречу фракийцу выскочил Ион. Грозно взглянув на врага он, не говоря лишнего слова, с размаху разрубил мечом его плечо и отсек руку вместе с щитом. Иммараду стало теперь не до чужих доспехов. Он ударил Иона по шлему, но его меч не смог пробить многослойные кожи, обшитые крепкими бронзовыми пластинами. Сын Ксуфа вскинул щит и ловким ударом выбил оружие из его слабеющей руки. «Плохо твое дело, Иммарад!» – сказал он. «Хуже не бывало!» – согласился тот. Фракийские воины подхватили своего предводителя и поспешно вывели из боя. Он успел еще сказать несколько слов, потом впал в беспамятство и, не приходя в себя, умер. Душа его тихо отлетела от тела и стеная устремилась в обитель мертвых.
Весть о смерти Иммарада воодушевила афинян и повергла в отчаянье элевсинцев. Не выдержав натиска греков, они стали отступать, а потом повсеместно обратились в бегство. Рассеяв вражескую армию, Ион повел своих воинов под стены Элевсина. На другой день Эвмолп оказался в осаде. Каково ему было узнать о гибели своей армии и смерти сына! Печальный и подавленный он отправился в лагерь Иона, чтобы разузнать о его замыслах. Тот встретил гостя очень радушно. «Давай мириться! – предложил царевич. – От войны одни слезы и кровь. В мире жить куда веселее!» – «Ты прав! – вздохнул Эвмолп. – Я и сам это вижу. Но какие ты предложишь условия?» – «Согласись, – отвечал Ион, – что Аттика небольшая страна. Два царя для нее недозволенная роскошь! Придется тебе отказаться от царского титула и короны, но зато твои подданные сохранят все свои права и привилегии. Мы составим один народ, и элевсинцы будут во всем равны афинянам!» Эвмолп задумался. «Твои условия непростые, – сказал он наконец, – но я не держусь за власть и потому готов их принять, правда с оговоркой!» – «Какой?» – спросил Ион. «Речь идет о мистериях в честь Деметры, – пояснил Эвмолп. – Мой народ очень дорожит честью оказанной ему богиней и не желает ни с кем делить служение ей. Договоримся так: элевсинцы будут подчиняться афинскому царю, но таинства в честь богини всегда будут совершать сами! Афиняне не должны вмешиваться в это дело!» – «Твое требование справедливо!» – признал Ион. Они подали друг другу руки и объявили о заключении мира.
Афиняне так обрадовались победе и окончанию войны, что тотчас провозгласили Иона своим царем. И хотя у Эрехфея были взрослые сыновья, никто из них не осмелился оспаривать это решение. Ион был герой, и как никто другой заслуживал царских почестей! К тому же он оказался мудрым и способным правителем. Весь подвластный ему народ он разделил на четыре сословия по их занятиям: одних он назначил земледельцами, других ремесленниками, третьих – священнослужителями, а четвертых – стражами. Каждое сословие отныне занималось своими делами, не отвлекаясь на чужие. Ион сделал много других мудрых распоряжений, организовав и устроив всю государственную жизнь афинян. Народ был очень благодарен ему. Однажды, собравшись вместе, жители Аттики решили, что отныне все они будут именоваться в честь царя ионийцами. Это имя закрепилось за ними в дальнейшем.
Прошло несколько лет. Число жителей в стране умножилось. Земли перестало хватать на всех. Чтобы помочь беде Ион решил заселить пустынную страну в северной части Пелопоннеса по соседству с Аттикой. Область эта тогда называлась Эгиалией и находилась под властью царя Селинунта. Ион послал сказать ему: «Ты имеешь много земли, но у тебя мало подданных. У меня земли мало, но зато много людей. Как бы нам уговориться и сделать так, чтобы все остались довольны?» Селинунт собрал советников и стал думать, что ответить афинскому царю. «Если мы не позволим ионийцам переселиться в наши владения, они непременно начнут против нас войну, – сказал он. – А если примем их у себя, нам придется подчиниться власти чужеземцев!» Как тут поступить? Обдумав все как следует, Селинунт решил не ссориться с Ионом и велел передать ему следующее: «У меня есть единственная дочь Гелика, а сыновей нет. Почему бы тебе не взять ее в жены? Ты станешь моим зятем и наследуешь после моей смерти престол. Тогда твои люди станут моими подданными, а мои – твоими». Иону пришлось по сердцу это предложение. Он объявил афинянам, что намерен переселиться в Эгиалей и пригласил с собой всех желающих. Охотников набралось немало. По прибытии на Пелопоннес они основали новый город, получивший в честь жены царя название Гелика. В последующем Ион охотно принимал у себя выходцев из Аттики, наделял их землей и позволял строить города. Таким образом, ионийцы очень скоро заселили весь север Пелопоннеса, и страна получила новое название – Иония. После смерти Иона здесь в течении многих лет правили его потомки. Однако, никаких мифов и преданий о них не сохранилось. Так что даже имена их нам не известны.
Эгей и Дедал
Когда Ион переселился на Пелопоннес, в Аттике вновь начались смуты. Сначала царем в Афинах стал старший из сыновей Эрехфея Кекроп II. Однако правил он недолго, поскольку против него восстали младшие братья Метион и Орней. Кекроп бежал на расположенный по соседству с Аттикой большой остров Эвбею и основал там ионийскую колонию. Царем в Афинах сделался его сын Пандион. Но ему тоже приходилось править с постоянной оглядкой на двоюродных братьев – сыновей Метиона, которых звали Сикион, Паламаон и Эвпалам. В конце концов он бежал из родного города и укрылся в соседних Мегарах у царя Пима, который выдал за него свою дочь. После смерти тестя Пандион унаследовал мегарский трон и царствовал над тамошними жителями до самой своей кончины.
У Пандиона было четыре сына: Эгей, Паллант, Нис и Лик. Когда царевичи выросли, они собрали большую армию, выступили войной против двоюродных дядей, сыновей Метиона, и изгнали их. Одержав победу, братья разделили между собой страну. Старший Эгей воцарился в Афинах и принял власть над северными городами Аттики, Палланту досталась Южная Аттика, Нис занял трон в Мегарах, а Лик получил Эвбею. Вот какие обширные владения были в ту пору у ионийцев и какие цари правили над ними.
Под властью Эгея находилось самое большое и богатое царство. Но это мало его радовало. Ведь детей у него не было и завещать свои владения он никому не мог. Зато у его брата Палланта родилось аж пятьдесят сыновей! И все царевичи были один заносчивее другого. Они недружелюбно поглядывали на бездетного дядю и говорили друг другу: «Почему царство нашего отца меньше, чем царство Эгея? Подрастем немного, а потом пойдем и отберем у него всю землю! Он один, а нас вон сколько!» Когда Эгей слышал их речи, ему делалось страшно и горько. «И чего я жду? – спросил он себя однажды. – Пройдет еще десяток-другой лет, и я превращусь в немощного старика; кто тогда будет со мной считаться?» Царь развелся со своей женой, отослал ее обратно к родителям, а сам решил отправиться в Дельфы. «Пусть бог подскажет, как мне быть, – сказал он афинянам, – авось и от моей беды найдется какое-нибудь средство!» Горожане любили своего царя и от всей души пожелали ему удачи.
Снарядившись в дорогу, Эгей отплыл на корабле в Фокиду. Путешествие его протекало без приключений, и он благополучно добрался до Дельф. Выслушав его вопрос, Пифия дала такой оракул: «Оставь надежды в доме Кекропа, а если просимое придет извне, то жди смертельной печали!» Ну и ну! Стоило ехать за тридевять земель, чтобы получить подобный совет! Всю обратную дорогу царь ломал голову над словами бога, но чем больше он над ними думал, тем меньше понимал их смысл. «Просто тарабарщина какая-то!» – ворчал он и в недоумении чесал затылок. Задержавшись в Коринфе, Эгей повстречал здесь Медею, недавно получившую развод у своего мужа Ясона. Царевич оставил ту, с чей помощью добыл золотое руно, и теперь рассчитывал жениться на Главке, дочери коринфского царя Креонта. Известно, чем кончилось его сватовство! Впрочем, Эгей уехал раньше и не видел кровавого завершения драмы. Колхидская принцесса ему понравилась, поэтому он искренне удивился поступку Ясона. «Ты родила супругу прекрасных мальчиков, – сказал он Медее. – Не пойму, что ему еще надо! От добра добра не ищут!» – «Мой муж никогда не умел быть благодарным, – отвечала Медея. – Но ты, государь, если пожелаешь, сможешь оценить мою преданность. Позволь мне стать твоей женой, и я обещаю родить тебе наследника!» – «Хорошо! – согласился Эгей. – Отправляйся следом за мной в Афины. Там мы устроим наш брак».
Распрощавшись с Медеей, Эгей продолжил свое плаванье вокруг Пелопоннеса. Вскоре он добрался до Трезена. Царем здесь был Питфей, сын Пелопа. Он слыл за самого ученого человека своего времени. Эгей обратился к нему за помощью и поведал об оракуле, полученном в Дельфах. Питфей тотчас сообразил о чем идет речь. ««Дом Кекропа» – это Афины, – объяснил он. – «Надежды» – это твои мечты о сыне. А смысл оракула в том, что твой наследник родиться не в Афинах. Он придет в твой город «извне», из тех мест, где ты оставишь его воспитываться». – «А почему я должен ждать «смертельной печали»?», – спросил Эгей. «Такова твоя судьба! – развел руками Питфей. – Выбирай сам, что тебе больше по сердцу: либо вовсе не женись или смирись с тем, что твой сын однажды огорчит тебя до смерти!» – «Я готов ко всему, лишь бы боги даровали мне сына! – воскликнул Эгей. – Нет в жизни горшей печали, чем стариться бездетным!»
Питфей предложил афинскому царю погостить у него, и Эгей прожил в Трезене порядочное время. Целые дни он проводил вместе с хозяйской дочкой, которую звали Эфра. Принцесса была очень внимательна к гостю и совершенно очаровала Эгея. «Я влюблен в твою дочь и хочу жениться на ней!» – сказал он однажды Питфею. Тот не возражал. Сыграли свадьбу, и Эфра стала женой Эгея. Однако тот, опасаясь козней сыновей Палланта, не мог больше оставаться в Трезене. Перед отъездом в Афины Эгей привел Эфру в священную рощу к алтарю Зевса и сказал ей: «Я не хочу, чтобы кто-нибудь из моих врагов узнал о тебе или о нашем будущем ребенке! Оставайся в доме отца и расти нашего сына, пока он не возмужает. Лишь тогда отпускай его в Афины!» – «Но как ты сможешь признать сына ни разу его не увидев?» – спросила Эфра. «Под этим алтарем я спрятал свой меч и сандалии, – сказал Эгей. – Если мой сын сумеет сдвинуть тяжелый камень, он найдет их. А я узнаю его по своим вещам».