Человечество: история, религия, культура. Древняя Греция
Шрифт:
У Миноса и его жены Пасифаи было три дочки и четверо сыновей. Дочери носили имена Акакаллида, Ариадна и Федра. Что касается сыновей, то их звали Девкалионом, Катреем, Главком, а самого младшего и самого доблестного из них – Андрогеем. Юноша был очень красив. Однажды Дедал, которому понадобился натурщик для одной из его статуй, пригласил Андрогей к себе в мастерскую. За работой, чтобы царский сын не скучал, мастер старался развлечь его непринужденной беседой. «Мой прежний повелитель Эгей, – сказал между прочим Дедал, – устраивает у себя Панафийские состязания. Если бы тебе довелось в них участвовать, то, конечно, все призы были бы твои!» Пылкий Андрогей тотчас загорелся этой мыслью. Вечером он пошел к отцу и стал отпрашиваться у него в Афины. «Милый сын! – отвечал ему с улыбкой Минос, – ты побеждал и на более славных играх! Неужели тебя манит этот маленький захудалый
Принц быстро собрался в путь, сел на корабль и вскоре добрался до Аттики. Эгей принял его очень любезно. В те времена Крит являлся могущественным царством, а боевых кораблей у Миноса было больше, чем у всех остальных греческих царей вместе взятых! Так что поневоле приходилось привечать его близких, даже если те являлись без приглашения. Когда начались состязания, Андрогей, как и предрекал Дедал, оставил далеко позади всех соперников. Никто не смог сравниться с ним ни в беге, ни в борьбе, ни в метании диска, ни в кулачном бою. К большой досаде афинян, он отобрал у них все царские призы. Но и этого мало! Андрогей подружился и близко сошелся с сыновьями Палланта, а те, как мы помним, были большие задиры и забияки. Эгею они совсем не нравились, да и большинству горожан тоже. «Ох, выйдут мне боком эти игры!» – сказал царь Медее. «Почему?» – удивилась она. «Плохо, коли внутренние враги сговариваются за твоей спиной с внешними! – вздохнул Эгей. – Но совсем худо, когда они не делают из этого секрета! Что с нами будет, если племянники подымут мятеж, а Минос пришлет им подмогу?» – «Мы этого не допустим!» – отвечала Медея.
В тот же день в голове царицы созрел коварный замысел. Прежде уже говорилось о критском быке, укрощенном Гераклом и отпущенном на волю Эврисфеем. Незадолго до приезда Андрогея этот бык перебрался в Аттику, облюбовал долину вблизи Марафона и начал творить здесь те же бесчинства, какие производил раньше на Крите. Чуть не каждый день в столицу приходили известия об убитых и покалеченных людях, об опустошенных полях и разрушенных жилищах. Об этом быке Медея и завела разговор с Андрогеем. «Славный юноша! – сказала она, – то-то обрадуется твой отец, когда увидит сколько венков ты получил! Среди твоих наград нет только одной!» – «Какой?» – живо спросил Андрогей. «Головы критского быка! – отвечала хитрая царица. – Геракл когда-то пощадил его; он знал, что честь победы над чудищем должна принадлежать только критянину!» – «Это правда! – тотчас согласился Андрогей. – Завтра же отправляюсь на охоту!»
Несчастный юноша! Его решение было чистым безумием. Но никто из афинян не попытался его удержать. Напротив, все громко восхищались мужеством Андрогея и своей лестью еще больше разжигали его пыл. Отправившись к Марафону, принц отважно напал на быка. Но, увы, замечательная ловкость не помогла ему, и он пал жертвой своего безрассудства. На другой день растерзанное тело Андрогея обнаружили и принесли в Афины местные пастухи. Так закончил свою жизнь славный сын Миноса, и право, он был достоин лучшей участи!
Останки Андрогея отправили на Крит с изъявлениями соболезнования и скорби. В ответ Минос проклял ненавистный город. Он знал, что на самом деле никто в Афинах не жалел об убитом. Все, начиная с царя и царицы, злорадно радовались его смерти. Справедливые боги не могли, конечно, оставить это преступление без наказания. Вдруг неожиданно Аттику потрясло ужасное землетрясение. На протяжении нескольких дней земля двигалась и дрожала как живая. От подземных толчков развалилось множество домов. Потом пришло новое горе – засуха и голод. Печать божьего гнева лежала на афинском народе. Эгей отправил священное посольство в Дельфы вопросить оракул. Ответ Пифии гласил: «Афиняне повинны в смерти Андрогея и потому должны понести наказание от Миноса – такое, какое он сам пожелает им назначить!» Пришлось отправить посольство на Крит и униженно молить Миноса о прощении. И в самом деле, они уже достаточно поплатились за свою ошибку! Пусть критский царь сам наложит на их город такую дань, какую считает справедливой, и снимет с подданных Эгея свое проклятье. «Если афиняне хотят мира с богами и со мной, – отвечал Минос, – они должны будут каждые девять лет отправлять на Крит по семь свободнорожденных юношей и по семь свободнорожденных девушек. Это и будет их данью!» – «И как долго должны мы нести это позорное бремя?» – спросили послы. «Как долго? – воскликнул со злобной усмешкой Минос. – До тех пор, пока жив Минотавр!» Он даже не думал скрывать, какая печальная участь была уготована несчастным: всех их ожидало заключение в Лабиринте и страшная смерть в пасти чудовища!
Тесей
Эфра напрасно ждала хоть какой-то весточки
Миновало шестнадцать лет. Тесей возмужал, вытянулся и превратился в могучего юношу. Однажды Эфра привела сына в священную рощу к алтарю Зевса и сказала: «Пришло время узнать тебе о своем отце!» Она рассказала Тесею об Эгее, а потом велела достать спрятанные вещи. Тесей, легко сдвинув тяжелый камень, нашел под ним прекрасный старинный меч и дорогие кожаные сандалии. «Ступай в Афины! – велела Эфра, – и добейся, чтобы Эгей признал тебя своим наследником! Помни – ты природный принц как со стороны отца, так и со стороны матери. Ты сын, внук и правнук царей! Афинский престол принадлежит тебе по праву!» – «Я отправляюсь завтра же!» – воскликнул Тесей.
Дед и мать считали, что Тесею следует плыть к отцу на корабле (это было и безопасней и быстрее), однако тот избрал путь посуху – сначала вдоль северного побережья Арголиды, а потом по Истму через Коринфию и Мегариду. «Мой мальчик! Твое решение неблагоразумно! – сказал ему Питфей. – Добраться до Афин сушею нельзя. Дорогу преграждают крутые непроходимые горы. В укромных местах тут и там скрываются кровожадные разбойники! Они нападают на путников и непременно постараются тебя убить!» – «Тем хуже для них! – отвечал Тесей. – Надеюсь, у меня найдется, что сказать им в ответ!»
На другой день, простившись с родными, принц двинулся в Аттику. Путь его лежал все время вдоль берегов Саронического залива. Опасные приключения начались сразу, как только он вышел за границу Трезенского царства. Под Эпидавром Тесей повстречал могучего великана Перифета. Жестокий и нелюдимый, он не чтил законов гостеприимства и убивал огромной медной дубиной всех, кто случайно оказывался у ворот его страшного замка. Перифет еще издалека увидел Тесея, взял палицу и вышел на дорогу. «Юноша, – проворчал он, недружелюбно оглядывая Тесея, – по виду ты совсем не похож на глупца! Кто надоумил тебя забрести в мои владения?» – «Дорога, – отвечал Тесей, – она ведет меня!» – «Вот и выходит, что ты глупей, чем кажешься, – заметил великан. – Не всегда короткий путь самый правильный. Лучше бы ты сделал крюк и далеко обошел мой замок стороной!. А теперь тебе придется познакомиться вот с этим!» И он сунул под нос Тесею свою страшную дубину. Вообще-то, делать это было совсем не обязательно, но Перифету скучно было просто так убивать прохожих. Он любил покуражится над жертвами и насладиться их страхом. Так он поступал всегда, но в этот раз просчитался! Тесей ловко вырвал дубину из его рук, а затем с размаху запустил ее прямо в голову негодяя. Трах! Палица угодила в висок великана и уложила его наповал. Даже высокий рост ему не помог! Так бесславно завершилась жизнь Перифета, и так был открыт счет подвигам Тесея. В память о своем первом поединке принц взял с собой палицу поверженного врага. Она пришлась ему как раз по руке и не раз выручала героя в трудную минуту.
Новые смертельные опасности поджидали сына Эгея на Истме. В те времена мало кто отваживался пересекать перешеек посуху с юга на север. И тому были свои причины! В самом узком месте Истма, там где с высокой горы можно было увидеть Коринфский залив на западе и Саронический – на востоке, жил жестокий разбойник Синид, прозванный Сгибателем Сосен. Это был негодяй и злодей еще почище Перифета! Благодаря своей невероятной силе, он умел сгибать сосны, так что их вершины касались земли. Часто он просил ничего не подозревавших путников помочь ему в этом деле, а сам неожиданно отпускал сосну. Дерево разгибалось, высоко подбрасывая несчастного, и тот, падая, разбивался насмерть. Бывало, что Синид пригибал к земле вершины двух соседних деревьев так, что они касались друг друга, и привязывал свою жертву одной рукой к одному дереву, другой – к другому. Потом отпускал деревья, и они разрывали беднягу пополам. Все это казалось Синиду очень забавным! Тесея он тоже хотел подвергнуть жестокой казни, но юноша сразу разгадал его замысел. Он скрутил разбойника его собственной веревкой, согнул две сосны и привязал его к ним. «Не делай этого! – взмолился со слезами Синид. – Не убивай меня!» – «Как бы не так! – отвечал Тесей. Ты много лет смеялся над чужими муками! Теперь дай посмеяться другим!» Он отпустил деревья, и они разорвали убийцу на куски.