Человечество: История. Религия. Культура Древний Рим

Рыжов Константин Владиславович

Все, окружавшие победителя-Ганнибала, поздравляли его и советовали после такого сражения уделить остаток дня и следующую ночь отдыху для себя самого и усталых солдат; один только Магарбал, начальник конницы, считал, что мешкать так нельзя. «Пойми, – сказал он, – что это сражение значит: через пять дней ты будешь пировать на Капитолии. Следуй дальше, я с конницей поскачу вперед, пусть римляне узнают, что ты пришел, раньше, чем услышат, что ты идешь». Ганнибалу эта мысль показалась излишне заманчивой, но и чересчур великой, чтобы он сразу смог ее охватить умом. Он ответил, что хвалит рвение Магарбала, но чтобы взвесить все, нужно время. «Да, конечно, – сказал Магарбал, – не все дают боги одному человеку: побеждать, Ганнибал, ты умеешь, а воспользоваться победой не умеешь». Все уверены, пишет далее Ливий, что это однодневное промедление спасло Рим и всю Римскую державу.

14) Римляне после поражения

Среди бежавших в соседний с Каннами город Канузий было четыре военных трибуна: из первого легиона – Фабий Максим, чей отец в прошлом году был диктатором; из второго – Луций Публиций Бибул и Публий Корнелий Сципион (сын консула Публия Сципиона), из третьего – Аппий Клавдий Пульхр, бывший недавно эдилом; с общего согласия главное командование над остатками римского войска было вручено ему и Публию Сципиону, хотя последнему едва исполнилось 19 лет. Они в узком кругу совещались о положении дел, и там Публий Фурий Фил, сын бывшего консула, заявил: напрасно они еще на что-то надеются: положение государства отчаянное, плачевное; некоторые знатные юноши – главный у них Марк Цецилий Метелл, поглядывают на море, на корабли, намереваясь покинуть Италию и убежать к какому-нибудь царю. Этот новый – сверх стольких бед – жестокий удар, своей чудовищностью потряс присутствовавших. Все оцепенели, потом стали говорить, что нужно по этому поводу созвать совет, но юноша Сципион заявил, что в такой беде надо действовать, а не совещаться; пусть сейчас же вооружатся и идут с ним те, кто хочет спасти государство, ведь поистине вражеский лагерь там, где вынашивают такие замыслы. В сопровождении нескольких человек он отправился к Метеллу и застал у него собрание юношей, о которых и было донесено. Выхватив меч и размахивая им над головами совещавшихся, Сципион воскликнул: «По велению души моей я клянусь, что не брошу в беде государство народа римского и не потерплю, чтобы бросил его другой римский гражданин. Если я умышленно лгу, пусть Юпитер Всеблагой Величайший погубит злой гибелью меня, мой дом, мое семейство, мое состояние. Я требую, Марк Цецилий, чтобы ты и все, кто присутствует здесь, поклялись этой же клятвой; на того, кто не поклянется, подъят мой меч». Все, перепуганные не меньше, чем если бы видели перед собой победоносного Ганнибала, поклялись и сами себя отдали под стражу Сципиону.

Аппий и Сципион, узнав, что второй консул цел и невредим, немедленно послали к нему сообщить, сколько с ними пехоты и конницы, и спросить, привести ли солдат в Венузию или оставаться в Канузии. Варрон сам привел войско в Канузий, оно уже имело некое подобие консульского и, если не в открытом поле, то в городских стенах могло обороняться.

Весть о страшном поражении вскоре достигла Рима и погрузила его в траур, потому что во всем городе не было такой семьи, в которой не оплакивали бы убитого или пленного. Все ждали, что Ганнибал вот-вот явится с победоносным войском под стены Рима. По распоряжению сената был назначен диктатор – Марк Юний Пера, бывший консул (в 230 г. до Р.Х.) и цензор (в 225 г. до Р.Х.). Начальником конницы стал Тиберий Семпроний Гракх. Был объявлен набор: в солдаты брали юношей, начиная от семнадцати лет, а некоторых и моложе. Составлено было четыре легиона и отряд всадников в тысячу человек. От союзников и латинов потребовали воинов в соответствии с договором. Велели заготовить разное оружие; забрали из храмов и портиков выставленные там доспехи, снятые когда-то с врагов. Граждан не хватало, и необходимость заставила прибегнуть к неслыханному виду набора: восемь тысяч молодых сильных рабов расспрошены были поодиночке, хотят ли они быть солдатами – их выкупили и вооружили на государственный счет. Таких солдат предпочли, хотя можно было выкупить пленных, и это обошлось бы дешевле.

Что касается пленных, то когда их привели к Ганнибалу, он отделил союзников и отпустил их, напутствуя ласковыми словами и без выкупа, как делал и раньше. Римским пленным он предоставил возможность выкупиться – коннику за пятьсот серебряных денариев, пехотинцу – за триста, рабу – за сто. Для решения этого вопроса пленники отправили в Рим к сенату десятерых выбранных ими посланцев. Однако их мольбы были отвергнуты. Большинство сенаторов имело родственников среди пленных, но исстари в Риме косо глядели на попавших в плен. Испугались и выкупной суммы: нельзя было оставить казну пустой, ведь много денег ушло на покупку и вооружение рабов, взятых в солдаты. Не хотели и обогащать Ганнибала, по слухам, в деньгах весьма нуждавшегося. С рыданиями и жалобами родственники проводили посланцев до городских ворот. Все римские пленники были проданы Ганнибалом в рабство. Большинство из них умерло в неволе, лишь некоторым, много лет спустя, удалось вернуться на родину.

Насколько каннское поражение было тяжелей предыдущих, видно хотя бы из того, что союзники, до тех пор незыблемо верные, начали колебаться – утратили веру в мощь Рима. Отпали к карфагенянам ателланцы, калатийцы, гирпины, часть апулийцев, самниты, кроме пентров; все бруттийцы, луканцы; кроме них, узентины и почти все греческое население побережья – Тарент, Метапонт, Кротон, Локры и почти все предальпийские галлы. Но ни прежние беды, ни отпадение союзников не побудили римлян заговорить о мире – ни до прибытия консула в Рим, ни после того как его возвращение еще раз напомнило о понесенном поражении; так высок в это самое время был дух народа, что все сословия вышли навстречу консулу, главному виновнику страшного поражения, и благодарили его за то, что он не отчаялся в государстве. (Ливий: ХХII; 1- 61).

15) Отпадение Капуи

Особенно чувствительным для Рима стало отпадение Капуи. Послы из города пришли к Ганнибалу и заключили с ним мир на таких условиях: кампанский гражданин не подвластен карфагенскому военачальнику или должностному лицу; кампанский гражданин поступает в войско и несет те или иные обязанности только добровольно; Капуя сохраняет своих должностных лиц и свои законы. Таковы были условия договора. А вдобавок к условленному кампанцы совершили и преступление: префектов союзных войск, как и всех римских граждан – одни были заняты военной службой, другие частными делами, – чернь захватила и будто бы для охраны заперла в бане, где от жары и пара нечем было дышать; все они умерли мучительной смертью.

16) Марцелл обороняет Нолу

Заняв Капую, Ганнибал безуспешно попытался то обещаниями, то угрозами склонить к себе неаполитанцев, после чего отправился к Ноле. Этот город, как и вся Италия был охвачен брожением. Сенат и особенно главенствующие в нем оставались верны Риму, но простой люд, жадный до новизны, весь был на стороне Ганнибала. Совладать с чернью не было никакой возможности, поэтому сенаторы притворились, будто тоже хотят отпасть к Ганнибалу; но им не вполне ясно, на каких условиях заключать новый дружественный союз. Отдалив таким образом время переговоров, они спешно послали гонцов к римскому претору Марку Клавдию Марцеллу, стоявшему с войском в Казилине; объяснили ему, в каком опаснейшем положении Нола. Марцелл по просьбе знати занял город. Он не побоялся бы остаться и в лагере, но не хотел, чтобы у желающих отдать город Ганнибалу – а таких было слишком много – оказался удобный к тому случай.

Когда началась осада, сенаторы сообщили Марцеллу, что между чернью и карфагенянами по ночам ведутся переговоры и там решено, как только римское войско выйдет из города, разграбить обоз и имущество воинов, запереть ворота, занять стены и впустить уже не римлян, а карфагенян. Марцелл поспешил принять надлежащие меры. Ноланцам запрещено было подходить к стенам и воротам; к обозуприставлена была охрана, чтобы его не разграбили, пока легионеры будут сражаться.

Ганнибал несколько дней держал свое войско в боевом строю, вызывая римлян на бой. Сначала он удивлялся, что день проходит, а римское войско не показывается из ворот, и на стенах не видно ни одного вооруженного, но потом, решив, что римлянам донесли о его переговорах и они из страха ничего не предпринимают, отправил часть воинов обратно в лагерь с приказом поскорее выдвинуть на передовую линию все осадные машины; он был вполне уверен, что городская чернь восстанет, как только он нападет на медлящих римлян. Его воины торопливо разбежались по своим местам, и первые отряды уже подходили к стенам, как вдруг ворота раскрылись, зазвучали трубы, поднялся крик и по приказу Марцелла сначала пехота, а затем конница стремительно кинулись на врага. Эта вылазка решила все дело. Карфагенян было перебито почти 3 тысячи, а римляне потеряли не больше 500 воинов. Ганнибал отчаялся взять Нолу и отошел к Ацеррам. Когда враг удалился, Марцелл приказал запереть городские ворота, приставил к ним стражу и провел на форуме расследование о тех, кто вел тайные переговоры с врагами. Более 70 человек были казнены как изменники, а имущество их конфисковано; затем, вручив всю власть сенату, Марцелл выступил с войском из Нолы и расположился лагерем над Свессулой.

17) Зимовка карфагенян в Капуе

Большую часть зимы войско Ганнибала провело в Капуе. Его солдаты давно притерпелись ко всем тяготам; хорошая жизнь была для них внове. И вот, пишет Ливий, тех, кого не могла осилить никакая беда, погубили удобства и неумеренные наслаждения – и тем стремительнее, что с непривычки к ним жадно ринулись и в них погрузились. Спать, пить, пировать с девками, ходить в бани и бездельничать вошло в привычку, и это с каждым днем незаметно подтачивало душевное и телесное здоровье. Знатоки военного дела уже в то время говорили, что Ганнибал совершил роковую ошибку, когда после Канн он не пожелал идти на Рим. Сначала можно было подумать, что окончательная победа только отложена, но зимовка в Капуе сделала ее еще призрачнее. Ганнибал вышел из этого города словно с другим войском; от прежнего порядка ничего не осталось. Большинство и вернулось в обнимку с девками, а как только их поместили в палатках, когда начались походы и прочие воинские труды, им, словно новобранцам, недостало ни душевных, ни телесных сил.

18) Пополнение римского сената

Когда сенаторы пополнили, насколько это было в человеческих силах, все прочие потери, причиненные непрерывными поражениями, они оглянулись на себя и увидели, как опустела курия и как мало их собирается на совещания. Чтобы поправить дело, постановили для составления нового списка сената назначить диктатора. Консул Гай Теренций, оставив в Апулии войско, специально прибыл в Рим. В ближайшую ночь, он, как это было заведено исстари, по сенатскому постановлению, провозгласил диктатором Марка Бутеона. Чрезвычайные полномочия давались ему на шесть месяцев, причем он должен был исполнять их без начальника конницы.