Человек без собаки
Шрифт:
— Могу себе представить, — сказал Барбаротти. — А если ваши родители попадут под колеса грузовика, вы предоставите им хоронить друг друга самим, пока вы там один на один с обстоятельствами? Или все эти мелочи вас не интересуют? Плебейская возня? Заботы для рядовых свенссонов?
Этой репликой он, похоже, удовлетворил садистский пыл, обуревавший его с самого утра, вернее, с той минуты, когда он вынужден был продефилировать мимо в высшей степени аппетитного, но еще не открытого шведского стола в отеле — они открывались в полседьмого.
— А теперь я попрошу вас четко и ясно отвечать на мои вопросы. Разбираться с вашим
— Да… да, конечно. Но это же…
— У вас были сексуальные отношения с Хенриком Грундтом в ноябре — декабре. Вы это подтверждаете?
— Да.
— В Упсале?
— Да. Я живу в Упсале.
— Это мы знаем. И вы улетели в Юго-Восточную Азию вечером двадцать второго декабря?
— Э-э-э… Да, двадцать второго. Значит, Хенрик исчез? Это и есть причина, по которой….
— Более чем через три недели вы возвращаетесь назад. А несколько дней перед отъездом вы провели у ваших родителей в Хаммердале.
— Все верно, но как…
— Ваш маршрут лежал в Бангкок, оттуда в Куала-Лумпур, из Куала-Лумпура в Кота Кинабалу. А дальше в Сандакан, на северо-востоке Борнео. И тем же путем назад. Все верно?
— А как вы можете знать…
— Знаю. Откуда знаю — это мое дело. Итак?
Йенс Линдеваль вздохнул:
— Все правильно. Я вылетел из Сандакана… да, сорок восемь часов назад. Так что прошу меня извинить, я порядком устал.
— Я тоже налетался в последние дни, так что придется потерпеть еще немного. Расскажите о ваших отношениях.
— Моих отношениях с Хенриком?
— Вот именно. Другие ваши отношения пока оставим в покое.
— А что вы хотите знать?
— Я хочу знать все, — твердо сказал инспектор Гуннар Барбаротти.
Разумеется, все знать он не хотел — и, слава богу, не узнал.
Но узнал вполне достаточно, подвел итог Гуннар Барбаротти, когда через сорок пять минут красавчик Йенс покинул «помещение для допросов».
Йенс Линдеваль, двадцати шести лет от роду, работает в рекламном предприятии в Упсале. Гомосексуален с тех пор, как вообще осознал свою сексуальность. У него был долгий (одиннадцать месяцев) роман, который закончился разрывом в сентябре прошлого года. На волне, поднятой этим кораблекрушением, появился Хенрик Грундт. Они встретились в музыкальном баре «Каталин» за центральным вокзалом — случайно оказались за одним столиком. Хенрик Грундт к тому времени еще не осознал свою сексуальную направленность… чтобы не тратить лишних слов, в этот вечер он ее осознал. Они были вместе примерно месяц, встречались в квартире Йенса на Престгордсгатан, в студенческой комнате Хенрика в «Триангеле» он никогда не был. Йенс без всякого смущения признался, что сразу влюбился в юного студента-юриста и не имеет никаких оснований сомневаться, что Хенрик испытывал к нему ответное чувство. Но… да, должен сказать, что Хенрику было довольно трудно смириться со своей гомосексуальностью. У него до этого были не особенно удачные эпизоды с, так сказать, противоположным полом… в общем, если попробовать оценить сексуальность Хенрика в процентах, я бы сказал, что он на шестьдесят пять процентов гомо, а на тридцать пять — гетеро. Барбаротти попробовал представить, как такое процентное соотношение можно воплотить на практике. Два акта с мужчинами, один с женщиной, потом опять два с мужчинами… ничего более убедительного вообразить он не сумел. Инспектор никогда не сталкивался с подобного рода сексуальной бухгалтерией, она ему показалась довольно нелепой, но все равно аккуратно записал в блокнот: 65 % — 35 %. Каждый день узнаешь что-то новое.
Последний раз Хенрик и Йенс встретились 17 декабря, за день до отъезда к родителям — один в Сундсваль, другой в Хаммердаль. После этого они несколько раз говорили по телефону и посылали друг другу эсэмэски. На последние четыре сообщения, отправленные Йенсом 21 и 22 декабря, ответа он не получил. Гуннар Барбаротти не удержался и спросил, как у Йенса обстояло с любовными приключениями в джунглях Борнео, и получил краткий, но исчерпывающий ответ: хорошо.
— То есть вы не обещали хранить друг другу верность? Вы и Хенрик?
— Мы оба считаем друг друга свободными людьми, — серьезно сказал Йенс. — Свобода — дар свыше.
Барбаротти спросил, не беспокоит ли Йенса исчезновение Хенрика — конечно, беспокоит, но Йенс уверен, что Хенрик найдется. Иногда человеку надо побыть одному, особенно молодому человеку, это Йенс знает по своему опыту.
После разговора с красавцем Линдевалем Гуннар поспешил в гостиницу, где накрытый к завтраку шведский стол все еще был к услугам постояльцев. До рейса в Ландветтер оставалось еще полтора часа, а он был голоден как волк. Почему мне все время лезут в голову волки?
Рейс опоздал всего на полчаса, что было ему на руку: он успел кое-как суммировать все сведения по делу… или по делам, он так и не определил для себя, одно это дело или два. А какое это имеет значение? Расследование и в том и в другом случае продвинулось не больше чем на пару сантиметров даже в самых многообещающих направлениях, так что как ни называй…
Как ни называй, как ни анализируй, беседы с Кристофером Грундтом и Йенсом Линдевалем мало что внесли в общую картину. Что произошло в те два дня на Альведерсгатан, так и оставалось загадкой. Уход Хенрика, несомненно, был продуман и спланирован заранее: он просил брата помалкивать, он знал, что должен уйти. А вот куда и зачем — вопрос оставался открытым.
А Йенс Линдеваль… а что Йенс Линдеваль? Он просто подтвердил то, что они и без него знали. Ни больше ни меньше. Ну, был у него роман с Хенриком, продолжался этот роман несколько недель в ноябре — декабре. Хенрик исчезает неизвестно куда, Линдеваль исчезает в Юго-Восточной Азии, но никакой связи между этими исчезновениями нет и быть не может.
А с Робертом еще безнадежней. Гуннар знал, сколько людей опросили за последнее время в Чимлинге — не меньше чем пару сотен, — но результат по-прежнему нулевой.
Роберт Германссон… когда пятнадцать-шестнадцать лет назад он покинул город своего детства, он тоже оборвал все нити. Ни один человек в Чимлинге не ответил положительно на вопрос, были ли у него за последние десять лет хоть какие-то контакты с печально известным героем документального мыла. Ни у кого. Во всяком случае, так они утверждали.
Застряли намертво. И как сдвинуться с места — неизвестно.
И словно в подтверждение этой мысли, подошла стюардесса — извините, вы забыли пристегнуть ремни. Он покорно выполнил просьбу. Застрял — значит застрял.