Человек идет(Повести)
Шрифт:
Пленника повели в хижину, где ему предстояло провести свою последнюю ночь. И вот на пути в нее он увидел Саку. Брук остановился, страшно побледнел, хотел что-то сказать, но не мог вымолвить ни слова.
Саку сделал вид, будто, не замечая его, читает библию. Папуасы привыкли видеть его постоянно с книгой в руках и считали, что именно в ней заключена та чудодейственная сила, которую привез Саку от белых.
Как только Брук подошел ближе, Саку, не отрывая глаз от книги, тихо сказал по-английски:
— Мистер Брук! Не обращайте на меня внимания. Я надеюсь сегодня ночью освободить вас.
Лицо Брука осветилось надеждой. Глядя в этот момент на него, каждый мог бы подумать, что это милейший и добрейший человек на свете.
Его втолкнули в хижину, и поставили стражем того самого франта, что выбелил себе голову известью. Поставили его лишь на всякий случай, потому что Брук был связан так крепко, что о побеге не мог и думать. Кроме того, на ночь его осмотрели и связали еще раз, так что он и шевельнуться не мог.
Саку все сидел и ломал голову над тем, что предпринять. Подкрасться незаметно и развязать Брука было невозможно: в тишине ночи слышен каждый шорох. С часовым тоже ничего не сделаешь. Оставался только один, очень ненадежный способ.
Не дожидаясь наступления глубокой ночи, Саку, словно прогуливаясь, подошел к часовому.
— Ты один будешь стоять всю ночь? — спросил у него Саку.
— Нет. В полночь меня сменят, — отвечал тот.
В это время Саку незаметно бросил в дверь хижины нож.
— Смотри же, стереги хорошенько! — сказал Саку и пошел прочь от хижины.
Брук видел, как подходил Саку, знал, с каким намерением тот подошел, но как он ему поможет, пока не догадывался. А вдруг ничего не удастся? При этой мысли у него по спине пробегала дрожь.
И вдруг рядом с ним упал нож. Брук мгновенно все понял. Но до освобождения было еще далеко. Прежде всего, как воспользоваться ножом, если Брук связан по рукам и ногам и лежит, как колода? Во-вторых, нельзя ничего делать, пока вблизи торчит часовой: каждое движение будет ему слышно. А ведь, может быть, придется работать всю ночь.
Тогда Брук нарочно начал крутиться, стонать и громко ругаться. Страж сперва удивился, подошел, посмотрел на него. Брук заворочался и застонал сильнее. Папуас, наконец, перестал обращать внимание. Он понимал, что человек перед смертью не может быть спокоен.
Тогда Брук взялся за дело. Сперва он попытался лечь на нож и разрезать веревки на руках, но нож лежал плашмя, и все усилия были тщетны. Тогда он взял нож в зубы и после долгих усилий сумел разрезать веревку на плече. Но как высвободить связанные назад руки?
Ему пришла мысль воткнуть нож зубами в щель стены. Это долго не удавалось: каждый раз нож падал или держался только до первого прикосновения к нему. Щеки и губы Брука покрылись порезами, из них сочилась кровь.
А время шло и шло. Скоро сменят часового. Новый захочет посмотреть, хорошо ли связан пленник…
И Брук снова принялся за работу, от которой зависела его жизнь.
Наконец, веревки упали! Брук зажал в руке нож и перевел дух. Однако нужно было спешить.
Он пополз к двери. Улучив момент, когда папуас повернулся к нему спиной, бросился вперед — и несчастный успел только глухо застонать…
Через полчаса грохот барабана поднял на ноги всю деревню. Только Саку оставался спокоен: это означало, что Брук был на свободе.
И вдруг миссионер узнал, что часовой убит. Значит, он, Саку, слуга божий, убил его! Он, старавшийся, чтобы все обошлось без кровопролития!
Но тогда пролилась бы кровь другого человека… Что оставалось делать? Кто виноват в случившемся?
На эти вопросы он не мог получить ответов у господа бога. И где-то в глубине души зародилось первое сомнение: зачем бог допускает зло, если может пресечь его?
Двадцать вооруженных мужчин бросились в погоню за беглецом. Папуасы рассудили, что за такое короткое время он не мог далеко убежать, — тем более ночью, в незнакомой местности.
…Посмотрим теперь, каким образом Брук оказался в руках папуасов.
Переночевав на островке, путники стали собираться в дорогу. Тут часовой-сипай обнаружил, что у него исчезло ружье. Стал искать, но напрасно. Сказать об этом он побоялся, так как проступок был серьезным и наказание могло последовать тяжелое. Видимо, при переноске на катер вещей кто-нибудь прихватил и его ружье. А так как ружей в экспедиции было достаточно, он взял себе другое и вскоре позабыл о случившемся.
Течение реки становилось все сильнее. Встречалось много камней, и катер наскочил на один из них. Пришлось остановиться исправлять повреждение.
Пока были заняты ремонтом, Бруку вздумалось побродить по берегу. Он даже не захватил с собою ружья. Пройдя несколько шагов, он вспугнул кенгуру, который быстро поскакал от него. Но тут он заметил, что за старым кенгуру бежит маленький кенгуренок. Он был так потешен, так неумело и неловко подпрыгивал, что Бруку захотелось поймать его. Это оказалось не так трудно, и все же незаметно для себя Брук довольно далеко отошел от берега.
В тот момент, когда он нагнулся, чтобы схватить кенгуренка, сзади на него набросились двое папуасов, заткнули рот и потащили в лес.
Брук отбивался что есть силы, но был безжалостно избит; все лицо покрылось кровоподтеками и синяками.
Сначала его волокли по земле, но через несколько сот метров поставили на ноги, скрутили руки за спиной и с помощью тумаков заставили идти вперед. Он попробовал было закричать, но получил оглушающий удар в лицо и потерял два зуба.
А ремонт катера к этому времени был закончен. Приготовились к отплытию и тут только хватились, что нет Брука. Стали кричать, звать его — никакого ответа. Вышли на берег, поискали вблизи — все напрасно. Тогда несколько раз выстрелили в воздух, но и на выстрелы, кроме эха, никто не откликнулся.