Человек идет(Повести)
Шрифт:
И несколько сипаев снова прицелились в папуаса.
— Стойте! Стойте! — вдруг воскликнул боцман. — Да это же наш черномазый миссионер.
Ружья опустились.
— Так и есть, — в замешательстве проговорил Брук. — Мне бы следовало догадаться, что это мог быть только наш святоша-дикарь. Кто же другой полез бы под пули? Вот была бы история, если бы я сам убил своего избавителя!
Саку подошел к ним.
— Братья во Христе! — торжественно произнес он. — Я хочу верить, что вы идете не за тем, чтобы причинить зло этим темным людям.
— Верно, — ответил ему Скотт, — мы идем, чтобы наказать их.
— Но за что вы собираетесь их наказывать?
— Они осмелились напасть на нас и даже чуть не съели одного из наших. И мы накажем их так, чтобы больше не только никому из них, но и их детям не пришло в голову поднимать на нас руку.
— Но ведь никто из вас не пострадал, а у них уже убито двое, — доказывал Саку.
— Это произошло случайно, и к тому же с вашей помощью, да еще потому, что мы подоспели вовремя, — возразил Скотт. — Но их намерения преступны и требуют наказания.
— Вы же сами учили меня, что бог велит прощать людям их грехи, — раздраженно сказал Саку.
— Прежде всего, не мы вас этому учили, а миссионеры. К тому же, вы должны знать, что на земле существует суд и закон, призванные карать за преступления, — строго отпарировал Скотт и шагнул вперед. За ним двинулся и весь отряд.
Саку стоял и смотрел им вслед, словно не понимая, где он и что с ним. «Брат во Христе» не понял его так же, как и «брат по крови» Мапу!
И тот и другой имели свои собственные жизненные интересы, совершенно отличные от его, Саку, убеждений.
Он повернулся и медленно поплелся вслед за отрядом.
Туман рассеивался, становилось все светлее и светлее. Деревня, казалось, вымерла: нигде ни души.
Отряд шагал дальше.
Но вот среди хижин замелькали силуэты папуасов.
— Ага! — сказал кто-то из белых. — Они сами собираются напасть на нас!
— Тем лучше! — отозвался Скотт. И сразу же началась стрельба.
Саку, услышав выстрелы, бросился к Скотту, вцепился в ружье и стал умолять:
— Мистер Скотт, сжальтесь над несчастными! Убейте лучше меня!
Скотт нахмурился и резко проговорил:
— Не суйте нос, куда не следует! Ваше дело — проповеди. Позаботьтесь о душах этих людей, а уж о телах мы позаботимся.
Но Саку, словно в бреду, твердил:
— Не надо, не надо!.. Господин… Смилуйтесь!..
Скотт нетерпеливо оглянулся. Тогда Хануби крепко взял Саку за руки и почти силой оттащил в сторону.
Подошел Брук.
— Слушай, Саку, — сказал он, трогая его за плечо, — ты хороший парень, мы тебя очень уважаем и считаем почти таким же, как мы сами. К тому же, ты выручил меня. Но зачем ты из кожи лезешь из-за какого-то людоеда? Что за беда, если перебьют десяток папуасов? Брось эти глупости! Ты человек образованный, сам должен разбираться.
Но Саку словно не слышал этих увещеваний. Он смотрел и не верил своим глазам: там, на окраине деревни, творилось что-то непонятное. Папуасы кучками бегали и суетились близ укрытий. Казалось, они забыли, что опасность грозит им со стороны белых.
Выстрелы теперь гремели беспрерывно. Один за другим падали черные люди на землю, и, наконец, те, кто остался в живых, разбежались.
Обойдя деревню с тыла, белые увидели множество трупов. Оказалось, что немало папуасов погибло не от пуль, а от стрел и копий, какими они сами были вооружены.
— Смотрите, они, кажется, начали истреблять друг друга! — обратил внимание Кандараки.
— Тем лучше, — одобрил Брук, — меньше работы останется для нас.
Саку склонился над одним из убитых и все понял: это был Мукку!
Значит, они напали на Какаду с другой стороны. Теперь становилось ясным только что происшедшее. Чуть в стороне он увидел мертвого Мапу. В спине у него торчала стрела, а на груди зияла рана от пули. Бедняга так и не дождался, когда бог смягчит сердца белых и Мукку.
— Боже! — простонал Саку. — Где твоя любовь?! Где твоя правда?
— Поджечь хижины! — приказал Скотт. Через минуту вся деревня пылала.
Сплетенные из ветвей хижины легко вспыхивали и горели весело, ярко.
Между тем, папуасы отошли за деревья и оттуда начали пускать в белых стрелу за стрелой. Одна из них угодила в Скотта, но, потеряв силу в полете, только запуталась в одежде.
— Вперед! — скомандовал Скотт.
Черные отступали от дерева к дереву, все время отстреливаясь из луков. Теперь уже смешались и Мукку и Какаду, вместе защищаясь от общего врага.
Так белые подошли к тому месту, где на деревьях были устроены хижины и в них укрывались женщины и дети. Папуасы были уверены, что сюда никакой враг не доберется. В этом они уже не раз убеждались, когда подвергались нападению враждебных родов. Если иной раз случалось, что хитрый враг пробовал подрубить дерево, тогда ему на голову, как дождь, сыпались камни и стрелы.
Кто успел, присоединился к женщинам; остальные побежали в глубь леса. И в белых полетели сверху камни и стрелы. Один из сипаев был тяжело ранен.
— А, вот как! — закричал разъяренный Скотт. — Взорвать дерево!
В это время подле него очутился Саку.
— Ради Христа! — со слезами просил он. — Остановитесь: там женщины и дети!
— Прочь! — загремел на него Скотт. — Негодяи будут наказаны!
Но Саку не отходил. Он стал на колени, хватался за полу куртки Скотта и все говорил и говорил — О Христе, о всепрощении…
— Уведите этого полоумного! — крикнул Скотт сипаю.
Тот взял Саку за плечи и резко оттолкнул в сторону.