Человек из племени Ад. Экзотическая сага
Шрифт:
– Зачем тогда вы спасли ей жизнь? – выдавила она из последних сил, погружаясь в глубокий обморок. – Чтобы медленно убивать её? Я вас ненавижу за это…
Не успев договорить, она поникла как былинка, выскользнула из его рук и упала на кровать.
– Ничего, крошка, – прошептал царевич, лицо которого омрачилось от её последних слов, – как-нибудь переживу твою ненависть ко мне. Всё равно она продлится недолго.
Он распахнул разорванный ворот её платья и со сладострастным стоном прильнул губами к её полной груди.
Ледяной
– Разрази вас гром! – выругался царевич, тщательно отжимая подол и рукава халата. – Что вы натворили?
– Всего лишь остудил ваш неуёмный жар, дитя моё, – спокойно ответил наставник.
– В следующий раз изберите другой способ, Ходжа. Этот был не самый приятный.
– Зато наиболее действенный. Ещё мгновение, и вы бы надругались над бесчувственным телом этой девушки. Я не мог допустить, чтобы вы до такой степени забылись, потеряв уважение к моим почтенным летам.
Сарнияр взглянул на Гюльфем, неподвижно лежавшую на кровати. Даже ледяной ливень не привёл её в чувства. Но и в таком виде, в луже воды она напоминала цветущую ветку миндаля или граната.
– Чёрт! Ходжа, вы должны меня понять. Или вы никогда не были молоды? Только посмотрите на эту роскошную плоть, на эти свежие ланиты. Даже святой не устоял бы перед искушением сорвать с ветки этот лакомый плод, а я ведь не святой.
Хусейн попытался взглянуть глазами своего ученика на предмет его вожделения.
– Спору нет, она прелестна, но всё же не настолько, чтобы вскружить вам голову. Чуточку полновата, на мой вкус. Сын мой, я всегда считал вас человеком рассудочным, способным держать в узде свои природные инстинкты. Временами вы даже казались мне чрезмерно расчётливым для своего возраста, особенно когда заявили, что идёте на войну не за романтическим ореолом, а для того, чтобы набить себе мошну. Что же, получается, я ошибался на ваш счёт?
– Видимо, да, – вздохнул Сарнияр, – и я раб своих страстей, а не воплощение здравого смысла. Я хочу эту женщину, хочу настолько сильно, что будь я свободен, вероятно, женился бы на ней.
– Но она служанка вашей жены. Даже больше того, её подруга, наперсница, конфидентка. Своим неуёмным желанием заполучить её вы разрушите их нежную женскую дружбу. Неужели вас не тронула история этих двух девушек, из которых одна целиком отдавала себя ради спасения другой?
Сарнияр равнодушно пожал плечами.
– Она напомнила мне одну из святочных историй, которыми меня в детстве убаюкивала моя няня, православная армянка.
– Сколько же в вас цинизма! – поразился Хусейн. – Ну, вот что я вам скажу, мой сиятельный ученик. Вы не получите эту женщину, по крайней мере, сейчас. Я не позволю вам ставить под удар альянс с Голкондой, который подобно Атланту поддерживает в равновесии Румайлу. Отправляйтесь-ка в свой поход и охладите там свою буйную головушку. Надеюсь, наши соседи-арабы заставят вас переключиться на другой предмет.
Сарнияр спокойно выслушал эту дидактическую тираду и ответил тем же менторским тоном, переняв его у своего наставника.
– А теперь послушайте, что я вам отвечу, мой бесценный учитель. Я получу эту женщину, и получу сегодня же, как только она придёт в себя, потому что не хочу уходить на войну без заряда бодрости и согревающих душу воспоминаний. Что до моего брака с княжной, то вам прекрасно известно, что он с самого начала был мне глубоко ненавистен, и я готов терпеть его лишь потому, что ещё не обзавёлся собственным состоянием. И поскольку он был заключён на столь меркантильной основе, я вправе считать его фиктивным, а себя свободным и совать свой фитиль в тот колодец, который сам изберу.
Хусейн с минуту молча смотрел на своего ученика. Его взгляд говорил выразительнее любых слов, как он огорчён и разочарован.
– Вы ещё пожалеете о своём недостойном поведении, – пообещал он и, не прибавив ни слова, удалился из его покоев.
* * *
Сарнияр перепробовал все подручные средства, чтобы привести девушку в чувства, но всё впустую: Гюльфем не приходила в себя. Отчаявшись в собственных силах, он, в конце концов, был вынужден позвать на помощь врача. Едва переступив порог его спальни, Хаджи-хаким воздел старческие руки к потолку.
– О, Аллах! Прости нам прегрешения наши! Снова женщина и в самом плачевном состоянии. Да вы просто людоед, ваше высочество! Опять заездили партнёршу до полусмерти! Скоро же вы нашли своей жене замену.
– Оставьте при себе свои нелепые комментарии, – раздражённо повелел Сарнияр. – Лучше помогите мне привести её в чувства.
Хаджи-хаким склонился над неподвижным телом, загородив его собой.
– Но это невозможно, мой юный владыка, – немного погодя отметил он.
– Почему невозможно? – возмутился Сарнияр. – Она заснула очень крепким сном?
– Вернее сказать, мёртвым сном, ваше высочество.
Сарнияр почувствовал, как его сердце пронзила острая боль.
– Моя сладкая Гюль умерла? – вскрикнул он. – Но этого не может быть. Она дышит, у неё бьётся сердце.
В глазах эскулапа, окружённых глубокими морщинами, промелькнуло уважение.
– Я наслышан о ваших познаниях в медицине, сахиб.
Сарнияр досадливо отмахнулся.
– Мои познания весьма поверхностны. Мне приходилось лечить лошадей, но не людей.
– Все божьи твари созданы по одному подобию, – глубокомысленно изрёк Хаджи-хаким. – У всех имеется сердце, печень, по паре лёгких и почек…