Человек из племени Ад. Экзотическая сага
Шрифт:
– Я в толк не возьму, о чём ты говоришь, – прошептала она, покрываясь мертвенной бледностью от его слов. – Ты не хочешь пользоваться моими деньгами? Но ведь они же твои!!! Они принадлежат тебе по праву, как моему мужу и наследнику, согласно завещанию моего отца.
– О, шайтан! – выбранился Сарнияр. – Ты вынуждаешь меня говорить нелицеприятную правду. Я твой муж лишь на бумаге, которую меня заставили подписать. Аллах мне свидетель, я честно старался, чтобы было иначе, но злая судьба распорядилась по-своему. И по существу, я остался таким же одиноким, как
Сарнияр не успел удержать княжну, которая бросилась ему в ноги и обняла его колени своими крошечными ручками.
– Что же мешает тебе, любимый, стать моим настоящим мужем? – прерывающимся голосом воскликнула она, глядя на него в упор, так что он поневоле отвёл глаза. – Скажи мне, не таись передо мной. Что тебя останавливает? Какие преграды ты между нами воздвиг?
Сарнияр схватил её за плечи и рывком поднял на ноги.
– Ты с ума сошла! – зарычал он. – Безумная! Ты чуть не умерла в моих объятиях! Не будь я сведущ в медицине, тебя бы сейчас уже забросали землёй. Какие преграды, говоришь? Между нами бездонная пропасть, и даже не пытайся через неё перепрыгнуть. Шею себе свернёшь, но меня не достанешь.
– Как ты жесток со мной! – расплакалась Лейла.
– Обстоятельства принуждают меня действовать жёстко.
– Но ведь я готова рисковать своей жизнью и здоровьем ради тебя.
– А мне не нужны твои жертвы. Я не желаю тебе смерти, хотя она и развязала бы мне руки. Уймись, не волнуй своё сердце напрасными надеждами. Лучше покориться неумолимой судьбе, чем накликать на себя беду.
Лейла присела на краешек тахты и в бессилии уронила голову на руки.
– Как это благородно с твоей стороны – сохранить мне мою жалкую и никчёмную жизнь. Только на что она мне, если в ней не будет тебя? Зачем мне жизнь без любви, без семьи, без детей? Что за радость от такой жизни, лишённой всего, что составляет её суть?
– Возьми пример с меня, – промолвил Сарнияр, отгоняя от сердца подкравшуюся к нему жалость. – Найди себе какое-нибудь занятие по душе. Это отвлечёт тебя и разгонит тоску. Пока я буду воевать, посвяти себя молитвам. Или займись благотворительностью. На добрые дела денег не жалко.
– Конечно, я буду молиться за тебя, – смиренно вздохнула Лейла. – И щедро жертвовать всем убогим и скорбящим.
– Вот и славно, – порадовался её благоразумию царевич. – А когда твоя служанка поправится, вдвоём вам станет легче справляться со всеми трудностями, совсем как в былые времена.
Она подняла на него заплаканные глаза и недоумённо спросила:
– Моя служанка?
– Ну да, эта миловидная девчонка Гюльфем. Кстати, её поместили в твоих покоях? Позволишь мне взглянуть на неё разок перед отъездом?
– Хорошо, если ты так хочешь, я сейчас позову Гюльфем, – ничего не заподозрив, согласилась Лейла.
Сверхмощным усилием воли он погасил радостную улыбку, озарившую его лицо, и спросил, стараясь не выдать голосом своих чувств:
– Позовёшь? Значит, она уже проснулась?
– Конечно, Гюльфем ранняя пташка, – улыбнулась сквозь непросохшие слёзы Лейла и повернулась к
Она снова уронила слезу, вспомнив, что не ложилась в приготовленную для неё постель. Из-за шторы выглянула прехорошенькая рыжеволосая девушка, одетая чересчур нарядно для простой рабыни – в цветастые шелка и яркие украшения из тяжёлого чеканного серебра. У неё была матовая кожа такой ослепительной белизны, как будто её огненно-рыжие кудри вобрали в себя все краски, отпущенные ей природой. В руках она держала стопку чистого постельного белья.
– Да, госпожа, – ответила девушка, разглядывая Сарнияра без тени смущения или робости.
Он был немного шокирован столь бесцеремонным проявлением интереса к его особе, но его мужское тщеславие было польщено. В свои двадцать лет он ещё не принимал поклонения женщин как должное.
– Позови ко мне Гюльфем, – заметив, как служанка пялится на её мужа, строго распорядилась Лейла.
– Слушаюсь, госпожа.
Красотка медленно повернулась и скрылась за занавеской.
– Не слишком расторопная девица, – усмехнулся, провожая её взглядом, Сарнияр.
– К тому же, нахальная и не в меру любопытная, – прибавила Лейла, нахмурившись. – Имеет скверную привычку подслушивать под дверью. А ещё завистливая, лживая и склонная к притворству. Словом, скопище всех мыслимых пороков. Я пригрела её из жалости. Мы подобрали эту девицу на пустынной дороге. Стража отбила её у негодяя, который, купив её на невольничьем рынке, собирался изнасиловать за ближайшим кустом, не довезя до дома. Но эта девчонка не ведает, что такое благодарность. То ли дело моя Гюльфем. Я бы предпочла обходиться только её услугами, но…
– Но нельзя так перегружать служанку, – договорил за жену Сарнияр. – Я рад, что Хаджи-хаким ошибся с диагнозом, но глубокий обморок тоже достаточно серьёзное последствие переутомления.
– О чём это ты говоришь? – недоумённо подняла тонкие брови Лейла. – Какой обморок?
– Гюльфем вчера стало плохо в моих покоях, когда она принесла мне твой подарок, – помедлив, объяснил царевич. – Я пообещал ей, что зайду к тебе утром, а её это почему-то расстроило.
– Я знаю, – спокойно отозвалась Лейла. – Бедняжка внушила себе, что не справилась с моим поручением, и от переживаний ей сделалось худо. Она слишком близко принимает всё к сердцу, я много раз пеняла ей на это.
– Ей стало так худо, что я был вынужден позвать ей врача. Он не смог привести её в чувства, и бедную девочку пришлось унести на носилках.
– Как странно! Гюльфем ничего не сказала про обморок и вернулась на своих собственных ногах.
– Ага! – издал Сарнияр, начиная понемногу прозревать. – Видимо, она решила не пугать тебя или же постеснялась признаться в своей слабости.
В эту минуту, отодвинув штору, в дверном проёме показалась Гюльфем. Увидев царевича, она побелела как полотно. Ей пришлось поклониться до самого пола, чтобы скрыть от госпожи свою бледность и дрожь в ногах.