Человек из племени Ад. Экзотическая сага
Шрифт:
– Я хочу говорить с вами с глазу на глаз, ханум, – с важностью ответил Мансур.
Гюльфем прижалась к перилам, освобождая проход для товарки.
– Иди вперёд, Ферида, я тебя догоню.
Сгорая от любопытства, рыжая рабыня поднялась наверх по лестнице и затаилась за дверью. Но как она ни напрягала слух, до неё доносилось только невнятное бормотание скорохода.
– Аль-Акик скоро падёт, – рассказывал тем временем Мансур, – ждать осталось недолго. Арабы мрут как мухи от голода и недостатка воды. К тому времени, когда они откроют нам ворота, в городе не останется и половины живого населения. Но всё
Гюльфем подняла на гонца красивые агатовые глаза и робко спросила:
– Но… неужели его высочество поручил вам описать мне положение арабов? Ему, как всем мужчинам должно быть известно, что женский ум невосприимчив к сведениям подобного рода.
– Простите, ханум, – смутился скороход, – я всего лишь хотел немного оттянуть неприятное известие.
– Его высочество… ранен? – вскрикнула Гюльфем, выдав своим испугом, что он ей далеко не так безразличен, как она стремилась показать.
– Да, но не волнуйтесь, не смертельно, – поспешил её успокоить гонец.
– Как это произошло? – спросила Гюльфем, прижав руку к сильно бьющемуся сердцу.
– Осаждённые арабы оборонялись как свирепые львы, сбрасывая со стен горшки с горючей смесью. Один из таких горшков взорвался всего в нескольких шагах от нашего бедного господина. Его высочество совсем не щадил себя. Лез очертя голову в самое пекло, хотя наш амирбар не одобрял его безрассудного поведения. «Вы должны беречь себя для престола Румайлы» – то и дело напоминал он ему. Да только царевич его нисколько не слушал. Считал, что должен быть в гуще сражений и вдохновлять своим примером бойцов.
– Он сильно пострадал? – всхлипнула Гюльфем, украдкой вытирая слёзы.
Мансур тяжело вздохнул.
– На лице у него не осталось никаких следов, но его грудь здорово опалило огнём. Какое несчастье, ханум! У сахиба был такой красивый торс. Боюсь, что рубцы от ожогов останутся на всю жизнь. Кроме того, у него сгорели волосы на груди, однако наш костоправ уверяет, что они ещё вырастут.
Гюльфем поспешно смахнула слёзы с глаз и сказала твёрдым голосом:
– Думаю, госпоже не следует ничего знать об этом взрыве. Хаджи-хаким запретил ей волноваться.
– Конечно, ханум, – подавил усмешку Мансур, – не к чему её тревожить, если сахиб всё равно не спит с ней.
– Боже мой! – воскликнула шокированная до невозможности Гюльфем. – Неужели эти интимные подробности уже стали достоянием всей армии?
– Простите, ханум, – снова засмущался гонец, – если позволите, я вам объясню, в чём тут дело. Его высочество несколько недель был прикован к постели. Ожоги причиняли ему страшные мучения, и наш костоправ лечил его опиатами. Они снимают боль, но вызывают побочные эффекты, в частности, бред и галлюцинации. Костоправу приходилось лечить также и других бойцов, и он часто оставлял царевича на попечении часовых, которые сменялись один за другим. Когда его высочество встал на ноги, в его шатре отдежурило с полсотни латников низших чинов, отъявленных болтунов и сплетников. С тех пор по лагерю и пошли пересуды. Царевич в бреду разболтал все альковные тайны. К примеру, что он на пушечный выстрел не подпустит к себе жену…
– Ах, замолчите, прошу вас! – взмолилась Гюльфем, закрывая горящие от стыда уши руками.
– Я только хотел объяснить, ханум. Если у него с женой всё обстоит, как болтают в лагере, она и не увидит его обезображенный торс. Пусть себе спит спокойно в своей девственной постельке, ни к чему ей за мужа тревожиться.
– Бедная моя госпожа! – вздохнула Гюльфем.
– Да полноте! – хмыкнул Мансур. – Себя лучше пожалейте. Скоро он приедет на побывку, амирбар настоял, чтобы он, как следует, отдохнул и восстановил свои силы. Царевич уже в пути и послал меня предупредить вас о своём приезде. Так что, готовьтесь, ханум, мало вам не покажется. После ранения он голодный и злой. В бреду такого нагородил про вас… ну, много всего, а суть в том, что он мог отдать богу душу, так и не испробовав свой персик на вкус.
Гюльфем покраснела как кумач и понеслась вверх по лестнице, рискуя сломать себе шею.
* * *
Войдя в покои княжны, Гюльфем увидела у неё в руках узкогорлый серебряный кувшин с вычеканенной на нём большой гроздью винограда. Лейла любовно поглаживала его рукой, чем привела служанку в некоторое замешательство.
– Вы звали меня, госпожа? – осторожно спросила она.
– Звала, Гюль, – ласково улыбнулась княжна. – Хочу поручить тебе кое-что чрезвычайно для меня важное. Послушай. Хотя от меня стараются скрыть всё, что может пагубно отразиться на моём здоровье, мне всё-таки удалось разузнать, что мой муж был тяжело ранен в бою под Аль-Акик.
– Какая досада, – пробормотала расстроенная Гюльфем, негодуя на тех, кто не может удержать свой болтливый язык за зубами.
– Хоть это сильно огорчило меня, – продолжала княжна, – я всё же не могу не порадоваться тому, что послужило поводом для его возвращения домой. Судьба даёт мне шанс, который я ни за что не упущу – шанс добиться его любви, проявив заботу о нём. Видишь этот кувшинчик? В нём целебный отвар, который поможет моему мужу восстановить силы и здоровье. Ах, если бы я могла сама отнести ему этот кувшин! Но, увы, принятый здесь этикет исключает подобную короткость между мужем и женой.
Гюльфем сразу сообразила, чего хочет от неё княжна и воспротивилась этому всем своим существом.
– Умоляю, госпожа, не посылайте меня к нему. Пусть Ферида отнесёт вашему мужу целебный отвар.
– Ты же знаешь, что я не доверяю этой лживой притворщице. Чего доброго, ещё станет заигрывать с ним!
– Она не осмелится, ручаюсь вам.
Почувствовав, как её щёки наливаются румянцем, Лейла склонила голову и прошептала:
– Милая Гюль, я должна признаться тебе кое в чём. Этот отвар, что я приготовила, не просто восстанавливает силы. Он для мужской силы… понимаешь?
– Вы сварили для него любовный эликсир? – вскрикнула Гюльфем, придя в ужас от предстоящего ей испытания. – По рецепту знахаря Рамина?
Лейла утвердительно кивнула.
– Я так надеюсь, что вкусив его, мой муж вспомнит обо мне и придёт в мои покои. Теперь понимаешь, почему я не могу послать к нему Фериду? Вдруг эликсир подействует сразу, а эта бесстыдница окажется у него под рукой.
– Поэтому вы решили доверить это деликатное поручение мне?
– Кому же ещё, глупенькая? – рассмеялась Лейла. – Ты же знаешь, что я доверяю тебе больше, чем самой себе.