Человек из Санкт-Петербурга
Шрифт:
«Значит, не пойман», – пронеслось в голове Уолдена. У него упало сердце.
– О, черт, – не сдержался он. Подошел официант, подающий вина.
– Не хотите ли коктейль? – спросил Томсона Уолден.
– Нет, благодарю.
Уолден тоже отказался от коктейля, от этой дрянной американской привычки.
– Может быть, стакан шерри?
– Не возражаю.
– Два шерри, – сказал Уолден официанту.
Они заказали суп по-виндзорски и лососину, и Уолден еще попросил принести бутылку рейнвейна. Затем он сказал:
– Понимаете ли вы, насколько важное это дело? Мои переговоры с князем Орловым близки к завершению. Если его сейчас убьют, то все развалится – и с серьезными последствиями для безопасности Британии.
– Я прекрасно все понимаю, милорд, – проговорил Томсон. – Послушайте же, чего мы добились. Имя нашего человека – Феликс Кшессинский. Это весьма труднопроизносимо, так что будем просто называть его Феликсом. Ему сорок лет, он сын деревенского священника, родом из Тамбовской губернии. У полиции Санкт-Петербурга на него имеется обширное досье. Три раза арестовывался, а теперь разыскивается в связи с полудюжиной убийств.
– Боже всемогущий, – прошептал Уолден.
– К тому же, по словам моего коллеги из Петербурга, он умеет изготовлять бомбы и отлично дерется.
Тут Томсон на секунду умолк.
– Вы проявили большое мужество, когда схватили эту бутылку.
Уолден на это лишь едва заметно улыбнулся: ему не хотелось вспоминать тот инцидент.
Подали суп, некоторое время мужчины молча ели. Томсон, не спеша, прихлебывал рейнвейн. Обстановка клуба нравилась Уолдену. Кормили здесь похуже, чем дома, но зато вся атмосфера была успокаивающей. Старые, удобные кресла в курительной, старые, медлительные официанты, выцветшие от времени обои, потускневшая краска. Здесь по-прежнему пользовались газовым освещением. Мужчины, подобные Уолдену, приходили сюда, потому что в их собственных домах все блестело и сверкало, и еще из-за того, что там не хватало мужского общества.
– Вы, кажется, заметили, что почти поймали его, – проговорил Уолден, когда принесли заказанную лососину.
– Я еще не все вам рассказал.
– Ах, вот как.
– В конце мая он пришел в клуб анархистов на Джубили-стрит в Степни. Его там не знали, поэтому он смог наврать им с три короба. Человек он осторожный, и правильно делает, если посмотреть на все его глазами, ведь парочка этих самых анархистов – мои люди. Они и сообщили о его появлении, но тогда я не обратил на это внимания, так как он не вызвал в тот момент особых подозрений. Сказал, что собирается писать книгу. А потом украл пистолет и исчез.
– Не сказав никому, разумеется, в каком направлении.
– Верно.
– Хитрый парень.
Официант собрал тарелки и спросил:
– Не желаете ли по ломтику жаркого, джентльмены? Сегодня у нас баранина.
Они заказали баранину под соусом из красной смородины, жареный картофель и спаржу.
– Составные части для своей бомбы он купил в четырех разных аптеках в Кэмдон-Тауне. Мы спросили там жильцов всех домов, – сказал Томсон и отправил в рот порядочный кусок баранины.
– Какое-то время он жил в доме девятнадцать по Корк-стрит, у вдовы по имени Бриджет Кэллэхэн.
– Но потом переехал.
– Да.
– Черт возьми, Томсон, разве вы не видите, что парень гораздо сообразительнее, чем вы.
Томсон холодно взглянул на него, но промолчал.
– Извините, – сказал Уолден, – мою невежливость, но этот мерзавец не дает мне покоя.
Томсон продолжил:
– Миссис Кэллэхэн утверждает, что выставила Феликса из своего дома, заподозрив что-то неладное.
– Почему же она не сообщила в полицию?
Томсон доел баранину и положил на стол нож и вилку.
– Говорит, что не видела причин. Мне это показалось подозрительным, поэтому я навел о ней справки. Оказывается, ее муж был ирландским мятежником. Возможно, она знала, кто такой наш друг Феликс и проявила к нему сочувствие.
Уолден предпочел бы, чтобы Томсон не называл Феликса «нашим другом».
– Вы полагаете, она знает, где он прячется? – спросил он.
– Если и знает, то не скажет. Правда, я не думаю, что он известил бы ее об этом. Но главное в том, что он может туда вернуться.
– За домом ведется наблюдение?
– Самое тщательное. Один из моих людей уже въехал в нижний этаж под видом жильца. Там он случайно наткнулся на стеклянную палочку, вроде тех, какими пользуются в химических лабораториях. Видимо, этот Феликс готовил свою бомбу прямо в раковине.
Уолден весь так и похолодел при мысли, что в самом сердце Лондона любой человек просто так может купить нужные химикаты, смешать их в раковине и приготовить бутылку адской жидкости, а затем отправиться с ней в люкс отеля в Вест-Энде.
Вслед за бараниной подали порцию сочной печенки.
– Каким будет ваш следующий шаг? – спросил Уолден.
– Портрет Феликса висит в каждом полицейском участке лондонского графства. Рано или поздно его обязательно заметит какой-нибудь наблюдательный бобби, если только преступник не запрется где-нибудь в четырех стенах. Но чтобы ускорить дело, мои люди обходят сейчас все дешевые пансионы и гостиницы и всюду показывают его портрет.
– А если он изменит внешность?
– Для него это будет сложно.
Тут Томсона перебил официант с предложением десерта. Оба собеседника выбрали мороженое. Уолден заказал к нему полбутылки шампанского.
Тем временем Томсон продолжал:
– Он не сможет скрыть ни роста, ни русского акцента. Да и вся внешность у него весьма примечательная. Бороды отрастить он не успеет. Правда, можно сменить одежду, побриться наголо или надеть парик. На его бы месте я предпочел воспользоваться какой-нибудь форменной одеждой – моряка, священника, лакея, например. Но полицейских таким маскарадом не обманешь.