Человек из Санкт-Петербурга
Шрифт:
– А вы когда-нибудь хотели жениться?
– Да.
Она понимала, что не следует углубляться в эту тему, но ей ужасно хотелось узнать, какова же была романтическая сторона жизни этого странного человека.
– Что же помешало?
– Девушка вышла за другого.
– Как ее звали?
– Лидия.
– Так зовут мою мать.
– В самом деле?
– До замужества она была Лидия Шатова. Если вы жили какое-то время в Санкт-Петербурге, то, наверняка, слышали о князе Шатове.
– Да, слышал. У вас есть часы?
– Нет. А почему вы спрашиваете?
– У меня тоже нет.
Оглянувшись, он увидел часы.
Проследив за его взглядом, Шарлотта воскликнула:
– Бог мой, уже пять! А я собиралась вернуться домой до того, как мама спустится к чаю.
Она поднялась.
– У вас будут неприятности? – спросил он, тоже вставая.
– Наверное.
Она повернулась к выходу из кафе.
– О, Шарлотта, – сказал он.
– Что такое?
– Вы не могли бы заплатить за чай? Я ведь очень беден.
– Конечно, я заплачу.
Он взял из ее ладони шестипенсовик и пошел к прилавку. «Смешно, о чем приходится помнить, когда ты не в светском обществе», – пронеслось в голове у Шарлотты. «И что бы подумала Марья, если бы увидела, как я угощаю чаем незнакомого мужчину. Ее бы, наверное, хватил удар».
Отдав ей сдачу, он придержал дверь при выходе.
– Я немного провожу вас.
– Спасибо.
Феликс взял ее за руку, и они пошли вдоль улицы. Во всю грело солнце. В их сторону двинулся полицейский, и Феликс заставил Шарлотту остановиться и сделать вид, что она рассматривает витрину. Полицейский прошел мимо.
– Почему вы не хотите, чтобы он вас видел? – спросила она.
– А вдруг они разыскивают участников того марша?
Шарлотта нахмурилась. Это показалось ей несколько неправдоподобным, но он в таких делах разбирался лучше.
Они пошли дальше.
– Я люблю июнь, – заметила Шарлотта. – В Англии отличный климат.
– Вы так думаете? Значит, вы никогда не были на юге Франции.
– А вы, очевидно, бывали там.
– Мы ездим туда каждую зиму. У нас вилла в Монте-Карло.
Тут ее вдруг осенило.
– Но ведь вы не думаете, что я хвастаюсь.
– Конечно, нет. Он улыбнулся.
– Наверное, вы догадались, что я придерживаюсь того взгляда, что богатства следует стыдиться, а не гордиться им.
– Вероятно, я должна была об этом догадаться, но вот не догадалась. Значит, вы теперь меня презираете?
– Нет, но ведь и богатство принадлежит не вам.
– Вы самый интересный человек, которого я когда-либо встречала, – проговорила Шарлотта. – Могли бы мы еще увидеться?
– Да, – ответил он. – А платок у вас найдется?
Она вынула из кармана носовой платок и дала ему. Он высморкался.
– Вы уже простудились, – заметила она. – У вас глаза слезятся.
– Наверное, вы правы.
Он вытер глаза.
– Встретимся в этом кафе?
– Это не очень-то привлекательное место, не правда ли? – сказала она. – Давайте придумаем что-нибудь другое. Я знаю! Пойдем в Национальную Галерею. А там, если я вдруг увижу знакомых, мы сделаем вид, что каждый из нас пришел сам по себе.
– Договорились. Может быть, послезавтра в два часа?
– Прекрасно.
Тут ей пришло в голову, что, возможно, она не сможет отлучиться из дома.
– А если что-нибудь случится, и мне придется отменить встречу, могу я дать вам знать?
– Ну... я... не сижу на одном месте...
Тут он сообразил, что такое вполне возможно.
– Вы всегда можете оставить для меня записку у миссис Бриджет Кэллэхэн, Кэмден-Таун, Корк-стрит, девятнадцать.
Она повторила адрес.
– Дома я запишу его. Мой дом всего в нескольких сотнях ярдов отсюда.
Она помедлила.
– Здесь мы расстанемся. Надеюсь, вы не обидитесь, но лучше, если никто не увидит меня с вами.
– Обижусь? – произнес он с этой своей странной, загадочной улыбкой. – О, нисколько.
Она протянула руку.
– Прощайте.
– Прощайте.
С этими словами он крепко сжал ей ладонь. Она повернулась и ушла. «Дома, наверняка, меня ждут неприятности», – подумала она. – «Обнаружится, что меня нет дома и начнутся расспросы. Скажу, что пошла прогуляться в парк. Им это не понравится».
Но ей было все равно, понравится им это или нет. Теперь у нее был настоящий друг. Она чувствовала себя счастливой.
Дойдя до ворот своего дома, она обернулась. Он продолжал стоять там, где они расстались, и смотрел ей вслед. Она осторожно помахала ему. Он тоже помахал в ответ. У него был очень грустный, одинокий вид. Даже беззащитный. «Глупо так думать, – сказала она себе, вспоминая, как смело он бросился ей на помощь в той толпе. – Он очень сильный человек».
Она вошла во двор и поднялась по ступенькам парадного входа.
Уолден вернулся в загородное поместье с неприятнейшим чувством в желудке. Из Лондона он умчался перед самым обедом, как только полицейский художник закончил рисовать лицо преступника; по дороге, не останавливая машины, заправился тем, что было приготовлено в корзинке для пикника и бутылкой Шабли. Ко всему прочему, он сильно нервничал.
Сегодня должна была состояться следующая его встреча с Алексом. Он догадывался, что тот подготовил контрпредложение и дожидался лишь телеграфного сообщения о том, что царь одобряет его. Уолден надеялся, что российское посольство сообразит передать депеши на имя Алексея в замок Уолденов. Он также надеялся, что это контрпредложение окажется достаточно разумным, и он сможет представить его Черчиллю как свою победу.