Человек из Санкт-Петербурга
Шрифт:
– У нее сердитый вид, – заметила Белинда. Шарлотта пожала плечами.
– В этом нет ничего необычного.
– Вечером мы отправляемся послушать музыку черных. Поедем с нами, хочешь?
– Что за музыка черных?
– Джаз. Это потрясающе.
– Мама мне не позволит.
– Твоя мама слишком старомодна.
– Я и сама это знаю! Но мне уже пора.
– Ну, пока.
Шарлотта спустилась по лестнице и взяла в гардеробе свою накидку. Ей казалось, что внутри нее жило два существа, подобно доктору Джекиллу и мистеру Хайду. Одно существо вежливо улыбалось и болтало с Белиндой о девичьих секретах, а другое – задумывалось о похищении и предательстве, и с невинным видом задавало провокационные вопросы.
Не дожидаясь родителей, она вышла из особняка и отдала распоряжение лакею:
– Машину графу Уолдену.
Через пару минут ко входу подъехал «Ланчестер» и Причард опустил верх. Потом вышел из авто и открыл Шарлотте дверь.
– Причард, где князь Орлов?
– Это должно держаться в тайне, миледи.
– Но мне вы можете сказать.
– Вам лучше спросить об этом у вашего отца, миледи. Ничего не получалось. Слуги, знавшие ее с детства, просто не слушались ее.
Сдавшись, она проговорила:
– Тогда пойдите в холл и скажите, что я жду их в машине.
– Хорошо, миледи.
Шарлотта откинулась на кожаную спинку сиденья. Она уже троим задавала вопрос об Алексе, и ни один из них ей не ответил. Они не верили, что она сохранит этот секрет, и, что самое ужасное, все они были правы. Тем не менее, она еще не решила, станет ли помогать Феликсу или нет. Теперь же, если ей не удастся добыть нужную информацию, ей не придется принимать столь мучительного решения. Каким это было бы облегчением.
Она договорилась встретиться с Феликсом послезавтра на том же месте и в то же время. Что он скажет, когда она сообщит, что ничего не узнала? Станет ли презирать ее? Нет, он не таков. Но разочаруется страшно. Возможно, он найдет какой-то другой способ разузнать, где находится Алекс. Ей не терпелось вновь его увидеть. С ним было так интересно, она столько узнала от него, что вся остальная жизнь казалась ей теперь скучной и пресной. Даже этот пугающий выбор, перед которым он поставил ее, был предпочтительнее нудной дилеммы, какое же надеть платье для очередного пустопорожнего светского приема.
Папа и мама уселись в машину, а Причард нажал на газ.
– В чем дело, Лидия? У тебя расстроенный вид, – сказал папа.
Маман взглянула на Шарлотту.
– Что ты делала сегодня в Национальной Галерее?
У Шарлотты екнуло сердце. Значит, ее кто-то видел и наябедничал. Теперь быть беде. Руки ее задрожали. Ей пришлось крепко их сжать.
– Смотрела картины.
– Ты была там с мужчиной.
– О, нет. Шарлотта, объясни же, в чем дело, – взмолился папа.
– Это один мой знакомый, – проговорила Шарлотта. – Вам бы он не понравился.
– Конечно нет! – воскликнула маман. – Человек в твидовой кепке!
– В твидовой кепке? Черт побери, да кто он такой? – потребовал объяснения отец.
– Он ужасно интересный человек, все понимает...
– И держит тебя за руку! – перебила мать. Папа не сдержался.
– Как это вульгарно, Шарлотта! В Национальной Галерее!
– Никакого романа здесь и в помине нет. Вам нечего беспокоиться, – сказала Шарлотта.
– Нечего беспокоиться? – с нервным смешком сказала маман. – Эта старая злюка графиня все знает и всем расскажет.
– Как ты могла так поступить по отношению к своей матери? – грустно произнес папа.
Шарлотта не могла вымолвить ни слова. В голове у нее пронеслось: «Я же не сделала ничего дурного. Прост разговаривала с умным человеком! Почему они гак грубы со мной? Ненавижу их!»
Папа продолжил:
– Лучше скажи нам, кто он такой. Думаю, ему можно дать отступного.
– Полагаю, он один из тех немногих, кто не польстится на деньги! – закричала Шарлотта.
– Наверное, какой-нибудь радикал, – промолвила маман. – Скорее всего, именно он и забивал тебе голову всякими глупостями вроде суфражизма. Наверное, носит сандалии и ест картошку в мундире.
Тут она уж совсем вышла из себя.
– Вероятно верит в свободную любовь! Если только ты...
– Нет, об этом не волнуйся, – оборвала ее Шарлотта. – Я же сказала тебе, здесь нет никакого романа. Я вообще не из тех, кто склонен к романам.
По щеке ее скатилась слеза.
– Не верю ни одному твоему слову, – с отвращением проговорил отец. – И никто не поверит. Не знаю, понимаешь ты или нет, но этот случай для всех нас означает катастрофу в глазах света.
– Лучше запереть ее в монастырь! – истерически закричала мама и расплакалась.
– Я уверен, это не понадобится, – промолвил папа. Маман затрясла головой.
– Я не то хотела сказать. Прости мою резкость, но я ужасно волнуюсь...
– Тем не менее, после того, что произошло, ей нельзя оставаться в Лондоне.
– Безусловно.
Машина въехала во двор их дома. Мама вытерла глаза, чтобы слуги не заметили неладного.
«Теперь они не дадут мне возможности видеться с Феликсом, ушлют из города и запрут. Напрасно я сразу же не сказала ему, что постараюсь помочь, а вместо этого мямлила, что еще подумаю. По крайней мере, тогда бы он точно знал, что я на его стороне. Все равно им не одолеть меня. Я не стану жить той жизнью, которую они расписали для меня – не выйду замуж за Фредди, не превращусь в леди Шалфонт и не буду растить толстых, покорных детишек. Они не смогут вечно держать меня взаперти. Как только мне исполнится двадцать один, я пойду работать к миссис Пэнкхерст, буду читать книжки об анархизме и организую приют для незамужних матерей. А если у меня самой когда-нибудь будут дети, я никогда, ни за что не стану лгать им», – размышляла Шарлотта. Они вошли в дом.
– Пройдемте в гостиную, – сказал папа. Причард последовал за ними.
– Приготовить вам сэндвичи, милорд? – спросил он.
– Не сейчас. Пожалуйста, оставьте нас одних, Причард.
Причард вышел.
Папа налил себе бренди с содовой и отпил.
– Подумай хорошенько, Шарлотта. Может быть, ты всё-таки скажешь, кто этот человек? – спросил он.
Ей хотелось прокричать:
– Он анархист, который пытается предотвратить задуманную вами войну!
Но она лишь отрицательно покачала головой.