Человек из-за Полярного круга
Шрифт:
— Свести счеты хотите, — подал голос Пензев.
Валя на эту реплику не отреагировала.
— Вот вы пишете в нарядах — «потолочная сварка».
— Мы не пишем, а работаем, — подсказал Ушаков.
— Да дайте вы человеку договорить! — одернул Ушакова дядя Коля Спиридонов.
— Вот я и говорю — работаете: нижним швом варите, а в нарядах пишете «потолочная сварка». Хотелось бы посмотреть, как вы это делаете. Вот сварочный аппарат, вот держатель, — кивнула Валя в сторону сборки.
— У нас не цирк и не дом моделей, — выступил вперед Николай Пензев. — Вы, собственно, Валентина Васильевна, ближе к делу. У меня билеты в кино.
— Но ведь надо же разобраться. Может, я в чем ошибаюсь, давайте посмотрим. Ну не могу я закрывать наряды, не думая.
— А кто вам не дает, смотрите, приходите завтра или во вторую, зрите хоть до бельма в глазу. Каждый день крутитесь тут. Непонятно, к чему вся эта затея. С Логиновым чего не поделили, так разбирайтесь сами. Верно я говорю, парни? — Пензев ощерил зубы.
Валентина замялась и растерянно посмотрела вокруг. Выручил Михаил:
— Валентина имеет в виду сварку неповоротных стыков. Она считает, что если можно конструкцию повернуть, то зачем варить потолком, так?
— Именно, — горячо ухватилась за эту мысль Валя, — именно так. Вы в несколько раз увеличиваете расценку…
— А мне выгоднее потолок варить. Ежели кантовать конструкцию, надо держать бригаду «кантовщиков», — пояснил Михаил.
Валя привстала на цыпочки, чтобы разглядеть Михаила — что он, не понимает или паясничает?
— Давай людей, будем кантовать.
Парни засмеялись.
— Кантовать мы и так горазды, вот если бы сварочный аппарат подкинули…
— Сейчас не о сварочном речь идет. Кантуете, а в нарядах пишете потолок. Кого обманываете?
— Но это уже мое дело, — оборвал Валю Пензев. — Может, я трехжильный. Вы дали кран? Нет. Не дали. Я и сварщик, я и кран, я и грузчик. Так выходит?
— Зачем вы нас в такое положение ставите? Или вы одна болеете за работу, за государственную копейку переживаете, а мы халтурщики, рвачи? — со вздохом не то спросил, не то утвердил дядя Коля Спиридонов. — Тут что-то не вяжется.
— Вот я и говорю — не вяжется, — подтвердила Валентина. — Фаски под сварку бензорезом делаете, а пишете — «вручную зубилом», я и хочу выяснить, что за необходимость лгать? Или халтурить? Или плохая организация работы? Или вот погрузка лебедкой, а в нарядах пишете — «ручная погрузка». — Валя достала из папки наряды, перелистывала их. — Где собака зарыта? Давайте выясним, вот я к чему. Смотрите. — Валя протянула наряд Пензеву.
Пензев наряд читать не стал, вернул Вале.
— Что вы буром прете на нас? Стукни пойди кулаком по столу Бакенщикова, если ты такая горячая. Вот на этом месте что должно стоять? — топнул ногой Пензев. — Кран. А где он?
Монтажники одобрительно зашумели.
«Наячилась, — подумал Логинов. — Так ей, не будет соваться».
— Погодите, — поднял руку Спиридонов. — Так мы ни до чего не договоримся. Если по совести, дак я не одобряю действия Михаила. — Дядя Коля поднялся со стеллажа. — Что же, мужики, воздушный шар, а не работа выходит: ткнули, и засипел, засвистел. Одна шумиха. Гремим как бригада коммунистического труда, а со щербинкой, выходит. Как дело до закрытия нарядов доходит, так сплошные переживания: сколько закроет, пролезет — нет. Еще горло дерем, нос воротим.
— Благодетель ты наш, Михаил-кормилец, — вышел на круг и поклонился Логинову Ушаков. — Ты за кого меня принимаешь? Подачек мне не надо. Ты дай мне заработать, а не топчи гордость рабочего. В прошлом месяце не работа, а так, выплясывали около трубы — рублем заткнул. Что же это, Валентина Васильевна, — перекинулся Ушаков на Логинову, — про это вы помалкиваете? Сколько мы тогда огребли, а вы про фаски — зубилом. Так что же, по-вашему, я должен каждую минуту бегать в контору, сверять наряды? На черта мне тогда такой бригадир…
«Вот и смотри на Дошлого, сверчок, — зло подумал Логинов. — Взял бы да вернул за трубу гроши — шиш на постном масле, а теперь тычет. Дядя Коля тоже хороший гусь — «не одобряю, мужики». Теперь не одобряет, а за кого я, как не за них, свою шею подставляю… одобряем».
Михаил отбросил окурок и уже намерился подняться.
— Ты тоже, Дошлый, — вступился Пензев, — расценивай, кто за бригаду болеть должен — бугор?
— Расценивать — нормировщик, я — работать, — отрезал Ушаков. — Болеть можно по-разному. Бывает, не болит, а красное… Не кисель, а жидкое. — Парни не поняли, но на всякий случай заржали.
— Ну, Дошлый, вот дает… Давайте закругляться. Подытожь, дядя Коля, что тянуть кота за хвост.
— Беда с этим рублем, — покосился Спиридонов на Логинова, — как начали шабашки сбивать… другой бы раз и не смолчали, да махнешь рукой, черт тебя дери. Раза два так смолчишь, глядишь, и привык. У меня на материке шесть ртов, кормить надо? Надо! Но я против халтуры. За устойчивый честный заработок. — Спиридонов шагнул к Логинову. — Ты, Михаил, осознавай, на дутом авторитете в рай не уедем. Парень ты крепкий, мастеровой. Да и мы работать горазды. Зачем тебе и для нас и для себя хапать? Всех денег не захапаешь — это тебе мое последнее слово. Тут все свои, — пооглядывался Спиридонов, — иностранных корреспондентов нету, разве только вот Валентина, так ты, Валентина Васильевна, мужика не втаптывай в грязь. Видите ли, они не пришли к единому мнению, слова-то какие. Дипломаты враждующих государств. Не пришли, так приходите. А то, что в наряды просочилось по недоразумению, повычеркивать, чтобы никто и не знал, комар носа не подсунул. Есть такие, кто по-другому думает? Нет? Ну и шабаш собранию.
Монтажники расходились, кто по домам, кто по рабочим местам, обсуждая дела бригадные. Пензев приставал к Ушакову:
— Смотри, у Логинова какая выдержка. Учиться тебе, Дошлый, надо. Железный парень, а ты поклоны устроил, завыламывался.
— А ему нечего сказать, — встрял в разговор Серега-керамзитчик. — Вот Валька, это да, насыпала соли на хвост вашему бугру. Как она тебя, Миха, — хлопнул Серега по плечу Логинова. — А она ведь права.
Михаила от этих слов коробило, но он виду не подал. А кто-то за спиной Логинова сожалеючи сказал: