Человек, которого не существует
Шрифт:
– Почему бы и не прочесть подобного на ночь, – парировал молодой человек и представился, – мое имя Луи Леруа Кай Говард Бернар. Я потомок остзейского баронского рода, который происходит от знатнейших семиградских князей де Сомлио. Я изобретатель.
– Вот те раз, – девушка развела руки в стороны и удивленно добавила, – времена нынче непонятные. Не боитесь?
– Времена, сударыня, – ответил Кай Говард, – они всегда одинаковы. В любую пору и всегда был равный процент дураков и бездарей. Просветленных умов и палачей. Умников и умниц. Правда, чем больше дураков, тем их меньше. Двадцатый век только набирает обороты,
– Это вы тоже в вашей странной книжке прочли?
– Отчасти да, – ответил Говард и положил её на стол перед собой: она была в плотном черном кожаном переплете, ничем не примечательная, обыкновенная книга.
– Опять чтение затеете? – Голос девушки стал еще более неприветливым.
– Если я не ошибаюсь, данная гостиница называется «Аквариум»? – довольно спокойно спросил молодой человек и потряс в воздухе рукой, – если это так, то именно сегодня и именно на этом самом месте я должен встретиться с человеком. И никто и ничто не заставит сойти меня с места, покуда не произойдет это действие. В номерах я не испытываю надобности и вполне ограничился бы чашечкой сваренного кофе и стаканом сока вкупе с ним.
– Ну и сиди, пижон печальный, – пробубнила горничная и удалилась в комнату для прислуги, – а кофеев у нас тут всякому сброду не подают.
Молодой человек открыл книгу в произвольном месте и прочел вслух:
– Поступай так, и никто тебе не скажет «нет». Ибо чистая воля, не укрощенная умыслом, свободная от вожделения к результату, совершенна во всех отношениях.
– Не жди его ни с Востока, ни с Запада; ибо не предвидишь дома, из которого придет дитя сие, – послышалось в ответ.
Кай Говард поднял глаза и увидел высокого нестройного лысеющего мужчину около шестидесяти лет в легких брюках, темных кожаных туфлях и пуловере, надетом поверх розовой рубашки. Он уселся напротив и охотно протянул руку для приветствия.
– Александр Григорьевич, это для встречи со мной вы прибыли в Москву. А это она? – сказал он с незначительным восточноевропейским акцентом.
– Это она, – уверенно ответил молодой человек и протянул книгу вновь пришедшему гостю, – мне велено передать ее вам лично в руки. Чтобы вы передали ему.
– Как она попала к вам?
– Мне презентовал ее в Каире некий сумасшедший медиум по прозвищу Кролик. Но он попросил говорить всем, что я приобрел её на вокзале. Странный и загадочный тип. Подобное имя он получил в каирских домах терпимости за свой необузданный нрав. Звали его, кажется, Алан. Не уверен.
– Алистер, его звали Алистер, и он плохо закончил. Опиум высушил его мозг, а чрезмерный секс вытянул оставшиеся силы. Он высох, как сморщенный финик на египетском солнце. Превратился в живую мумию. Печальный план. Но такова участь тех, кто неразборчив в выборе. Кто же так организовывает молитвенный переход?! Кстати, он всегда странным образом именовал это литургией. Спасительной литургией. Забавно, не правда ли?!
– Отнюдь, я слышал о нем другое: что он также здесь, в России. Живет с какой-то толстой балериной. Ну да ладно. Надеюсь, вы организуете все правильным образом, и я не зря рисковал собой, доставляя этот текст вам, – произнес он и наконец пожал руку гостю, – я многое слышал про вашу великую миссию. Странные делишки. Причем особенно забавно чувствовать себя у вас и абсолютно живым до сих пор. Странные делишки, – повторился он.
– Наши делишки сильно преувеличивают, и кстати, я думаю, что вы путаете термины. Я говорю о литургии и молебне. Вы же правильно понимаете их смысл? – скучно спросил Александр, и добавил: – Но серебряная пуля вам будет организована в лучших традициях местного гостеприимства. Кстати, вы отлично говорите по-русски.
– Спасибо. А в чем же отличия литургии от молебна?
– Молебен, – деловым тоном произнес собеседник, – это мистерия неведомого, для осуществления тайного замысла. Люди ошибочно именуют это смертью. А литургия – это личная аудиенция. И здесь, в России особенно, её называют воскрешением.
– Да, теперь я распознаю разницу! Хотя и до конца в том не уверен. Вы могли бы объяснить мне механизм данного таинства?
– Всему своё время, милостивый государь мой, – ответил Александр Григорьевич и лукаво улыбнулся в усы.
В это время из комнаты выглянула девушка. Обнаружив уже двоих людей, она недовольно прокомментировала происходящее:
– Вы, как погляжу, сударь, еще и дружка с улицы притащили. Так вот, для дружка вашего, как и для вас, по-прежнему мест нет. Нечего здесь греться, убирайтесь, господа хорошие, подобру-поздорову. А то я свистеть начну.
Пожилой мужчина обернулся в ее сторону и спокойно произнес:
– Требую соблюдения книги закона в угоду хозяину безмолвия.
И с горничной начали происходить метаморфозы. Она выпрямилась по струнке, на лице у нее появилась улыбка. Стремглав она убежала в свою коморку и тут же сварила кофе. Украсив столик деликатными пирожными и галетами, она вежливо поклонилась и дважды переспросила, не требуется ли господам с дороги принять теплую ванну или сделать массаж ступней.
– Сейчас же, негодница, приготовь нам апартаменты, те, что в подвале. И сделай все как следует. Поняла? И комнату для господина.
– Да, сударь. – Она присела в книксене и ускользнула.
– Она тоже из «ваших»? – спросил удивленно Говард.
– Гостиный двор «Аквариум» – наша собственность, – ответил Александр Григорьевич, – и весь персонал здесь наш. Нет лишних людей.
– Отчего же она не увидела во мне своего? И в вас сразу?
– Это, сударь вы мой, нижний кластер, у них нет духовного зрения, только пароли и коды для исполнения. А вот почему вы не увидели в ней обратимую бездуховность?
– Не посчитал нужным тратить силы на какую-то паршивую горничную в посредственной гостинице, – спокойно ответил Кай Говард.
– В наши нестабильные времена смотреть нужно на всех и на все. Причем сразу. Иначе дорого может стоить ошибочка. Да еще не ясно, кто с крылышками, а кто с хвостом. Вы, кстати, что думаете о будущей революции? В утреннем «Московском вестнике» писалось о том, что некие люди когда-нибудь придут на площадь у Зимнего дворца и устроят там шурум-бурум.
– Отнюдь, я предполагаю, что какой-то всплеск, возможно, и есть. Но, конечно, не о каких масштабах мирового хаоса говорить нельзя. Все, безусловно, раздуто вокруг этой темы до крайности. Революции не будет: ни в Германии и уж тем более в России. Увольте!