Человек, который ненавидел Маринину
Шрифт:
— Уж в этом ты можешь не сомневаться. Иногда мне кажется, что это основная причина, по которой мой муж еще жив, — мрачно кивнула Буданова. — Нашу милицию нетрудно обвести вокруг пальца. С Игорем этот номер не пройдет. Может, он и шиз, но далеко не дурак.
— То, чем тебя шантажирует муж, очень серьезно? Неужели ничего нельзя сделать?
— О господи! — вздохнула Марина. — Как бы мне хотелось, чтобы все это оказалось просто кошмарным сном…
— Доченька, ну нельзя же так убиваться из-за психа, —
— Ты не понимаешь, — грустно покачала головой Оля Кузина. — Такое случается только раз в жизни!
— Ты имеешь в виду — влюбиться в Анастасию Каменскую? — не удержалась Людмила Алексеевна.
— Я имею в виду — встретить мужчину своей мечты, — обиженно сказала Оля.
— Вряд ли ты всю жизнь мечтала о психе.
— Ты не видела, как он красив. Это было… это было как удар молнии. Я увидела его и сразу поняла, что мы предназначены друг для друга. Как будто на меня снизошло озарение. Это не может быть самообманом.
— Алкоголики в состоянии белой горячки тоже гоняются за чертиками, — заметила Людмила Алексеевна. — И они тоже уверены, что это не самообман.
— Я не алкоголик, — возразила Оля. — Я здравомыслящая деловая женщина.
— Это генотип, — сказала мама. — Тут все дело в генотипе.
— При чем тут генотип? — удивилась Оля.
— Любовь с первого взгляда — это инстинктивный подбор партнера с наиболее подходящим для спаривания генотипом, поскольку в таком случае сводится к минимуму риск генетических заболеваний и дети получаются здоровыми и красивыми, — пояснила Людмила Алексеевна. — То, что ты теряешь способность соображать при виде этого парня, вовсе не означает, что он предназначен тебе судьбой и тебе будет с ним хорошо. У тебя просто взыграло либидо. Это скоро пройдет.
— Только не надо теорий, — взмолилась Оля. — И так голова раскалывается, а в половине первого у меня назначено судебное заседание. Может, работа меня отвлечет.
— Не отвлечет, — решительно сказала мама. — Тебя отвлечет общество другого мужчины. Почему бы тебе не сходить куда-нибудь с тем бизнесменом, который проходил по делу о фальшивых авизо? Он симпатичный, и, похоже, у него в отношении тебя вполне серьезные намерения.
— Именно это меня и пугает, — покачала головой Оля. — В жизни не встречала более занудного типа.
— Может, ему и не хватает оригинальности, но по крайней мере он не воображает себя майором милиции.
— Мама! Прошу тебя! — взмолилась Оля.
— Ладно. Не хочешь бизнесмена — дело твое. Между прочим, вчера, пока ты предавалась горю и отказывалась брать трубку, тебе несколько раз звонил Савелий Лошак, этот лохматый художник, которого бывшая жена обвиняла в изнасиловании. Он приглашал тебя сегодня на открытие выставки современного искусства в галерее “Экстази”. Там будет демонстрироваться несколько его картин.
— В таком случае лучше держаться подальше от этой галереи. Ты представляешь.
— “Маленькая певучая мошка”? — зачарованно повторила Людмила Алексеевна. — Ему что, нравятся насекомые?
— Не имею ни малейшего представления о его отношении к насекомым, — пожала плечами Оля. — Я только знаю, что на картине была изображена огромная женская задница, вылезающая как джинн из горлышка пивной бутылки, обернутой российским флагом.
— А при чем тут маленькая певучая мошка и спорадические проблески рассвета?
— На заднице сидел комар, а пиво называлось “Рассвет”, — объяснила Оля. — Теперь скажи мне, что он не псих.
— Псих не псих — какая разница! Главное, что он не опасен. Эти молодые художники чего только не учудят, лишь бы на них обратили внимание. Рисуют всякую чертовщину и называют это субъективным творческим видением мира. Ты непременно должна пойти с Лошаком в галерею. После эстетического шока, полученного от выставленных там “спорадических мошек”, ты и думать забудешь о своей Анастасии Каменской.
— Может быть, ты и права, — задумчиво произнесла Оля.
— Вы действительно уверены, что мать Вермеева вошла в его квартиру ровно в половине третьего, а вышла из нее в три? — спросил Юра Демарин.
Иван Аграрный, директор коммерческого банка и сосед Вермеева по лестничной площадке, уверенно кивнул головой.
— Я как раз собирался вывести погулять свою собаку и уже стоял у самой двери, когда раздался крик.
— Крик? — переспросил Гоша Крестовоздвиженский.
— Скорее вопль, — задумчиво уточнил банкир. — Я посмотрел в глазок. Там стояла Аглая Тихомировна, мать Сергея.
— А вопль? — взволнованно спросил Гоша. — Кто вопил и как именно?
— Аглая Тихомировна и вопила, — пожал плечами Иван. — “Это я! Твоя мама! Открой!” — передразнил он.
— Но почему вы утверждаете, что она вопила? Скорее всего Вермеев спросил: “Кто там?”, вот она и ответила.
— Если я говорю “вопила”, значит, она именно вопила, — раздраженно сказал Аграрный. — При звуках ее голоса мой доберман поджал хвост и спрятался за мою спину. А он, между прочим, с отличными показателями окончил курс охранно-защитной службы.
Словно в подтверждение его слов доберман Боря грозно наморщил нос и, задрав верхнюю губу, с тихим рычанием продемонстрировал мощные клыки.
Гоша попятился.
— Хорошая собачка. Умная собачка, — льстиво сказал он.
Доберман облизнулся и лег.
— А что было потом? — спросил Юра.
— Аглая Тихомировна подождала примерно с минуту, потом ее терпение кончилось, и она забарабанила в дверь кулаками. Сергей открыл дверь, она вошла, вот и все.
— Откуда вы знаете, что все происходило именно так? Вы выходили на лестничную площадку?