Человек, который перебегал улицу
Шрифт:
И Альберт направился к нему.
Несмотря на прекрасную весеннюю погоду лицо Вильяма казалось хмурым. Вильям безгранично удивился, что нашелся человек, который думает, что у него есть деньги.
Альберт посоветовал продать дом недостроенным, но Вильям успел к нему привязаться, он простодушно надеялся за будущую зиму скопить денег на стройматериалы, а летом продвинуть строительство немного вперед своими силами: стены уже были сложены и подведены под крышу.
— Все это прекрасно! — Альберт рассердился. — Но я хочу получить свои деньги!
— За квартиру — девяносто… Мальчик приходит и выклянчивает около двадцати… На руки-то я получаю меньше двухсот пятидесяти.
— Мне все это до одного места, мне нужны мои деньги!
— Я могу тебе по вечерам сшить костюм. Хоть даром!
— Идиот, мне деньги нужны! Пусть тысячу для начала!
— Цветной телевизор тоже продать нельзя, сын приходит смотреть…
Альберт от злости заскрежетал зубами и убежал. В тот вечер убежал. Но на следующий день позвонил Вильяму и опять потребовал свои деньги. Наконец, выжал обещание, что Вильям подумает. Хотя думать-то было не о чем — единственное, что Вильям мог продать, чтобы отдать долг — это незаконченный дом. Может, ему продать только верхний этаж? Альберту до этого нет никакого дела, ему нужны деньги, потому что на книжке осталось рублей двести, с которыми Минга разделается быстро. Она привыкла к тому, что у Альберта деньги водятся всегда, поэтому тратила их, не считая. А напоминать ей о бережливости абсолютно бесполезно. На какое время ей хватит пяти тысяч? На год? Но все-таки это будет интересный год. А потом? Сбежит? Может быть. И все же не деньги привязывают Мингу ко мне, с воодушевлением думал Альберт, и в значительной мере он был прав. С самим Альбертом вряд ли ей трудно было бы расстаться, но с атмосферой, которую она сама создала, со званием хозяйки дома, с тем Альбертом, который своими седыми висками придавал этой атмосфере пикантность и уравновешенность — со всем этим в целом ей расстаться было бы трудно, без всего этого она почувствовала бы себя голой и замерзшей.
Вильям понимал, что деньги Цауне отдать надо, понимал, что добыть их можно, только продав дом, и все-таки медлил, ожидая чуда. Этот дом означал для него гораздо больше, чем думал Альберт, в воображении Вильяма этот дом уже давно был готовым дворцом, куда он приведет Беату. Дворец, в который вернется к нему Беата. Сюда она придет, даже если и не очень будет этого хотеть сама, но придет потому, что первым сюда придет сын. А мальчик придет — это он знал твердо. Мальчишка уже сейчас стремится к большей свободе, через год это стремление удвоится. У матери он спит на диванчике в проходной комнате, а у Вильяма он получит две комнаты с отдельным входом, и сможет возвращаться домой хоть поздно вечером, хоть рано утром. Через год у него уже будет подружка, некоторые уже в семнадцать лет женятся. Но Беата мальчика одного не оставит. И правильно сделает. Когда вся семья снова будет вместе, появится возможность немного ограничить свободу сына — это ему не повредит.
Но если придется продать дом, то все это останется лишь мечтой. За эти два дня, которые он выпросил у Цауны на размышление, Вильям перебрал в уме разные планы. Можно построить теплицу и зарабатывать на продаже зеленого лука или разводить нутрий — планов было много, только на их осуществление ушло бы несколько лет, а Цауне деньги нужны были немедленно.
Вильям боялся себе даже признаться, но мысли о деньгах всегда приводили к мысли о возобновлении предприятия. Через два месяца он мог бы отдать долг Альберту — а еще через два достроил бы дом, который в противном случае черт знает когда удастся закончить.
Цауна отрицательно качал головой. Против денег он не возражал, но разгребать горячие угли руками не хотел. Охотнее всего он получил бы деньги и потихоньку отвалил к
Но Альберту не хотелось огорчать Вильяма, он чувствовал, что тот к своему дому прирос как гриб-трутовик.
И Альберт отправился на поиски Зутиса, чтобы доказать Вильяму, что для него единственный выход — это продать дом.
— Из тюрьмы его выпустили за недостатком улик, — рассказала о своем приемном сыне Альберту тетя Агата. — Он ведь умный.
Агата угощала Цауну вкусным кофе из цикория, который она поджаривала сама, и жаловалась, что ей уже трудно крутить кофейную мельничку.
— Дома пробыл всего часа два и опять исчез. Сказал, уедет далеко…
— И с тех пор никаких известий?
— Звонит по телефону. Холодно, говорит, там и вокруг медведи бродят, но зарабатывает хорошо. Так вот я тут и стерегу его имущество. Будешь проходить мимо — заходи на кофеек!
Новости, которые сообщила Агата, удивили Цауну и в то же время успокоили: так или иначе, а Зутис исчез — и милиция осталась с носом. Но вместе с Зутисом исчезла возможность шить костюмы. Подпольный цех из-за отсутствия руководителя ликвидировался сам собой, инвентарь пропал тоже. Денег для создания нового ни у Альберта, ни у Вильяма не было, поэтому на всем пришлось поставить крест.
Перед тем, как сообщить это Вильяму, Альберт вспомнил один свой давний разговор с Зутисом. Зутис жаловался, что у него мало портных, которые шьют пиджаки, а для шитья брюк людей он набрал достаточно. Он сказал, что таких, которым из-за детей приходится сидеть дома, немало. Не означает ли это, что цеха вообще не было, а на Зутиса работали у себя дома отдельные частники? Так или иначе, а таких частников Цауна тоже сумеет найти.
Тогда какая часть выручки полагалась бы Цауне? Две трети. Это уже капитал. Даже если Вильям намерен поработать всего несколько месяцев, все равно это капитал. Они с Мингой отправятся в заграничное путешествие, познакомятся с храмами искусства в Париже и Риме. Больше всего Альберта радовало то, что тогда им официально придется пожениться, чтобы можно было вместе путешествовать.
— Я поговорил с одним человеком, — через неделю сказал Альберт Цауна Вильяму Аргалису. — Он все уладит, но требует третью часть.
— Тогда все в порядке: мне одна, тебе одна и одна ему.
— Мне в голову пришла такая мысль… Надо бы поговорить с Вилитисом Сайсмаксом. Вы этот лишний десяток могли бы погрузить в его машину, и он отвозил бы домой, потом перегружал бы в свою, а мы с ним встречались бы уж после этого.
— Ты имеешь в виду шофера нашего пикапа?
— По-моему, он свой парень, я его знаю еще ребенком.
Вилитису сказали, что есть небольшая халтура, за каждую поездку — четвертак. Он клюнул сразу. Из-за того, что обещанный гонорар был небольшой. Если бы ему предложили сотню, он бы наверняка отказался. А деньги ему были нужны, он уже присмотрел себе расплющенные «жигули», а его «москвич» облюбовал кто-то из сельских.
Вильям обнаружил, что у Джонга по этому поводу нет никаких эмоций. Джонг не потребовал никаких объяснений, он только сказал:
— Хорошо!
ЛЕЙТЕНАНТ ДОБЕН, ЗАЙДИТЕ КО МНЕ!
Глава 8
На сей раз я не жду, когда в телефонной трубке раздастся: «Лейтенант Добен, зайдите ко мне!»
Я сам прошу принять меня, и меня сейчас же принимают. Шеф собрался уходить, на нем пальто, желтые перчатки, только шляпу он еще держит в руке.