Человек, который высмеивал
Шрифт:
— Думаю, да, — ответил Ален. — Пожалуй, она довольно привлекательна.
— Когда вы встретились с ней впервые?
— О, примерно… — Он едва не совершил опасную ошибку. Ни в коем случае нельзя было отвечать "Две недели назад". В мире Морака дружба в течение всего лишь двух недель не давала права на объятия и поцелуи. — Надо подумать, — пробормотал Ален, словно речь шла о десятилетиях. — Когда мы впервые встретились, я работал… — Он тянул, пока обвинитель не потерял терпение.
— Как вы познакомились?
Подсознательно Ален чувствовал, что враг подкрался совсем близко. Тут не могли помочь никакие уловки. Это был один из тех вопросов, на которые у Алена не было ответа.
— Не помню. — Ему хотелось провалиться сквозь землю. — Наверное, у каких-то общих знакомых.
— Где она работает?
— Я не знаю.
— Почему вы совершили с ней четырехдневное путешествие?
— Докажите, что я его совершил. — По крайней мере от этого он мог отделаться. — В отчете упоминается о нем?
Миссис Бирмингэм заглянула в документы и отрицательно покачала головой.
— Мистер А. П., мне хотелось бы выяснить еще кое-что. — Ален уже не мог определить, говорит ли все тот же обвинитель или уже другой. — Две недели назад вы вернулись домой в нетрезвом виде. Не были ли вы у той женщины?
— Нет, — ответил он совершенно правдиво.
— Вы уверены? Сначала вы засиделись допоздна на работе, потом взяли слайвер, отправились на Хоккайдо и появились через несколько часов, явно…
— Я даже не знал ее тогда. — Ален тут же понял, что совершил непоправимую ошибку.
— Значит, вы встретились впервые менее двух недель назад?
— Я встречался с ней и прежде. — Голос Алена утратил уверенность. — Но знал ее недостаточно хорошо.
— Что же произошло между вами за последние две недели? Почему ваши отношения вдруг столь резко улучшились?
Ален задумался. Он уже сознавал всю безнадежность ситуации: теперь от его ответов практически ничего не зависело. Но надо было как-то же заканчивать.
— Я не думаю, — проговорил он наконец почти лениво, — чтобы они резко улучшались в то время или в какое-то другое.
— Итак, по-вашему, отношения с молодой женщиной, которая не является вашей супругой, включающие объятия и поцелуи…
— Для нездорового сознания любые отношения порочны. — Ален встал и обвел взглядом присутствующих. — Мне хотелось бы посмотреть, с кем я говорю.
Покажитесь из своего убежища. Посмотрим, что вы собой представляете.
Безличный голос продолжал:
— Может, вы имеете обыкновение обнимать всех молодых женщин, с которыми вам случается общаться в течение дня? Не используете ли вы свою работу как средство для…
— Вот что я тебе скажу, — перебил Ален. — Если бы у тебя хватило смелости показаться, я бы из тебя дух вышиб. С меня довольно этих безличных обвинений.
Бесстыдные люди используют подобные собрания для того, чтобы тешить свои садистские наклонности. В любых человеческих отношениях они способны видеть лишь грязь и порок: они оскверняют своим нечистым прикосновением любое самое невинное действие. Прежде чем я покину эту сцену, мне хотелось бы высказать одно общее замечание. Мир стал бы гораздо лучше, если бы в нем не было подобной гнусной инквизиции. Одно такое заседание приносит больше зла, чем все половые акты, совершенные со времени сотворения мира.
Он снова сел. В зале наступила мертвая тишина.
Затем снова заговорила миссис Бирмингэм:
— Если ни у кого больше нет вопросов. Совет приступает к подготовке решения.
Ален вдруг подумал, что безличный голос «правосудия» не дал никакого ответа, не произнес ни одного слова в свою защиту. Дженет по-прежнему напоминала изваяние. Возможно, она была согласна с обвинением. Но не это сейчас волновало Алена.
Ему показалось, что совещание управдомов длится бесконечно долго. Он беспокойно ворочался на стуле, снял нитку со своего рукава, несколько раз кашлянул.
Наконец миссис Бирмингэм встала.
— Коллектив жильцов, — начала она, — сожалеет о том, что вынужден признать мистера А. П. нежелательным соседом. Это чрезвычайно прискорбно, поскольку мистер А. П. так же как и его родители, в течение многих лет считался примерным жильцом нашего дома.
Фактически мистер А. П. родился в той квартире, которую в настоящий момент занимает. И потому Совет с глубоким сожалением, выражая мнение коллектива жильцов, соседей мистера А. П., заявляет, что его аренда аннулируется с шестого ноября две тысячи сто четырнадцатого года, и с еще более глубоким сожалением просит мистера А. П. вместе со всеми членами его семьи и имуществом покинуть занимаемую площадь к указанному выше сроку. Миссис Бирмингэм немного помолчала, потом закончила:
— Будем надеяться, мистер А. П. поймет, что в данной ситуации у Совета и коллектива жильцов нет выбора, и они искренне желают ему успехов. Как известно, мистер А. П.
– человек большой силы духа, и он несомненно справится с предстоящими временными затруднениями.
Ален громко рассмеялся.
Миссис Бирмингэм взглянула на него с иронией и сложила свою бумажку. Ален сошел с помоста и направился к столу, за которым сидела его жена.
— Пойдем, — сказал он ей. — Мы уже можем уйти отсюда.
Пока они проталкивались к выходу, миссис Бирмингэм приступила к следующему обвинительному акту.
— Теперь рассмотрим дело Р. П., мальчика девяти лет, который утром двадцать первого октября две тысячи сто четырнадцатого года сознательно и по своей воле сделал непристойную надпись на двери одной из общественных ванн нашего дома.
Когда дверь за ними закрылась, Ален повернулся к жене.
— Ну вот и все.
Она кивнула.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил он.