Человек-пистолет
Шрифт:
На Жанку я старался не смотреть.
Наконец они догадались выйти из комнаты, чтобы дать мне одеться. А пока я одевался, Игорь Евгеньевич водил Валерия по квартире и с удовольствием объяснял:
— Такая вот квартирка… Тут тебе балкон-лоджия. Тут тебе кухня. Тут тебе ванная…
— Квартирка — игрушка! — сказала маман.
— Тут тебе санузел раздельный, — вставила Жанка с непременной иронией, которая на этот раз вызвала у меня раздражение.
Зазвонил телефон; Лора сняла трубку и передала мне. Я услышал встревоженный
— Куда ты пропал?.. Тут такое паршивое дело. Вчера хотел зайти к тебе, но заметил, что у твоего дома сшивается тот самый… Ну тот, который совершил на меня нападение под аркой. Головорез. Кажется, ты тоже попал к ним под подозрение и за тобой начали присматривать… Ты живой? Ты в порядке?
— Живой, живой…
— Увидев головореза, я сразу позвонил тебе, но никто не отвечал. Проклинаю себя, что впутал тебя в эту историю…
— Потом поговорим, — оборвал я его неуместную болтовню.
— Прекрасный санузел! — нахваливал между тем Валерий наш скромный дабл, и я услышал, как он спустил из бачка воду. — Однако, — сообщил он, — унитаз, кажется, засорен какими-то обрывками!
— Совершенно верно, — подтвердил Игорь Евгеньевич.
— Ты чем засорил унитаз? — тут же привязалась ко мне маман.
— Что за странный вопрос?! — передернуло меня.
— Это прямое доказательство твоей расхлябанности и безответственности! — заявил Игорь Евгеньевич.
— Это такая страшная СИСТЕМА, что не дай бог! — продолжал по телефону Сэшеа. — И уж раз ты теперь тоже в это замешан, то хочу со всей серьезностью посоветовать тебе расстаться с твоей беспечностью и твоим дурацким оптимизмом…
— И что такое ты только туда напихал? — удивлялся Валерий, снова нажимая на ручку бачка.
— Ты должен приготовиться ко всему! — заклинал Сэшеа.
— Мы это потом обсудим, — отмахивался я, беспокойно косясь в направлении туалета.
— Так ты не желаешь давать объяснений? — не отставала от меня маман, и от ее настойчивости мне становилось не по себе.
(Она безусловно не могла ничего знать о том, что было связано с Комом, и ориентировалась только на то, что вопрос о засоренном унитазе смущал и нервировал меня, а ей это — при ее профессиональных навыках — было, вероятно, не так уж трудно заметить.)
— Какие могут быть объяснения?! — пробормотал я. — Бред!
— По-видимому, обрывки писем или записок, — сообщил неугомонный Валерий, тыча ежиком в сток.
— Послушай, — кричал мне в трубку Сэшеа, — ты можешь дорого заплатить за свое легкомыслие!
— Могу, могу, — согласился я и, не выдержав, положил трубку. Однако он немедленно перезвонил.
— Мое дело — тебя предупредить! — крикнул он и на этот раз сам повесил трубку.
— Ты ведешь себя как мальчишка, — поучал меня Игорь Евгеньевич. — С таким поведением ты ничего не добьешься в жизни.
— Нет-нет, он добьется! — вступился за меня Валерий, хотя никто его об этом не просил.
— Я хочу знать, чем он засорил унитаз? — настаивала маман. — Пусть ответит!
— Сейчас я отвечу, — пообещал я.
Я уже успел одеться и стоял готовый ко всему. Пусть произойдет что-нибудь исключительно мерзкое, самое мерзкое, что только возможно. Я уже даже начал желать этого. Новая, неслыханная мерзость, которая покрыла бы все прошлые мерзости… Не знаю, что именно, но что-нибудь таких масштабов, вполне могло случиться… Однако кульминации, увы, не последовало, потому что вмешалась Лора.
— Надоело выяснять про унитаз! — сказала она с досадой.
— А я бы на твоем месте все-таки выяснила, — сказала маман.
— Надоело! — повторила Лора. — Едем мы на дачу или нет? — воскликнула она, беря меня и Валерия под руки и ведя к двери.
Стало быть, что-то еще более мерзкое откладывалось на потом.
Мы вышли из квартиры, погрузились в лифт и спустились вниз. В машине Игорь Евгеньевич сел за руль, маман — рядом с ним на переднее сиденье. Валерий, Жанка, Лора и я принялись усаживаться на заднее сиденье, которое вообще-то было рассчитано на трех пассажиров, так что один из нас был как бы заведомо лишним. Из ворчания маман и Игоря Евгеньевича я уяснил, что за мной сначала не собирались заезжать, однако на этом в последний момент настояла Лора, и было решено, что Жанка и Лора будут попеременно сидеть у нас с Валерием на коленях. Таким образом кое-как втиснулись, — и первую половину пути у меня на коленях ехала Лора, а вторую половину на коленях у Валерия — Жанка.
Все происходящее, впрочем, я воспринимал со спокойным отвращением.
За задним сиденьем лежал целый ворох мимозы — первых и тревожных, желтых цветов, пахнущих, как мне показалось, рыбьим жиром.
Когда подъезжали к дачным участкам и свернули на проселочную дорогу, пришлось несколько раз выбираться наружу и толкать пробуксовывающую в снегу машину… Я понимал, что ради праздника захвачено и спиртное, и поэтому чувствовал определенную заинтересованность в поездке, что уже само по себе было довольно мерзко.
Во втором часу дня приехали на дачу.
— Тут тебе у нас природа!.. — не преминул объяснить Валерию Игорь Евгеньевич.
Не без труда открыли занесенную снегом калитку. Я с удовольствием проводил взглядом знакомую спортивную сумку Валерия (она была тяжела, и внутри позвякивало); сумку он достал из багажника, взгромоздил на плечо и понес по нетронутому снегу к аккуратному, двухэтажному финскому домику, отстроенному только прошлой осенью и еще не обжитому. Вслед за Валерием мы стали носить из машины к дому привезенные вещи и продукты и быстро протоптали в снегу тропинку.
На соседнем участке дымил самовар. Около самовара хлопотали одетые в спортивные костюмы счастливые супруги-соседи. Две пары лыж и лыжных палок стояли у стены недостроенного дешевого щитового домика-«скворечника». Увидев нас, супруги не то чтобы насторожились, но как-то попритихли.
— Ну как, надумали? — тут же закричал Валерий через забор бодрым голосом.
— Мы же вам уже объясняли, молодой человек, — с недоумением ответили из-за забора, — ни о какой продаже не может быть и речи…