Человек разгоняет тучи
Шрифт:
Грэйс: - Райан...как это горько...
Райан: - Ничего не поделаешь. На земле производится только определённое количество сахара, и если у кого-то больше нормы, то у кого-то - меньше. Хм, об этом, собственно, и говорил Том.
Грэйс: - О чём?
Райан: - О России, где у всех сахару поровну.
Недолгая пауза
Оливия: - (Тихим голосом) Но ведь там тоже есть сластёны.
Райан: - Да, наверное. Сластёны есть везде, но, как говорил Том, мы миримся с тем, что жизнь создана
Джейкоб: - Дикие люди.
Райан: - Почему?
Джейкоб: - Не знаю, просто жизнь, про которую они так решили, устроена по-другому. Есть красивая женщина и есть невзрачная женщина, и хоть как распределяй сахар, но одна всегда будет сладкой, а другая - кислой, вот и всё.
Райан: - Жизнь, Джейкоб, уравнивает всех, и красивый сидит в одном окопе с некрасивым, и толстый - с худым, и богатый - с бедным, и в конце тебя не спросят, был ли ты красив, толст или богат, тебя спросят: как ты воевал? И окажется, что худой бросил в общий котёл - хоть в церковную кружку - последнюю одежду, а толстый не бросил никому ничего, но ограбил десять храмов, созданных худыми. Это война, Джейкоб, окоп - общий, и один в нём воюет за всех, а другой присваивает славу (в том числе и материальную) тысяч других.
Джейкоб: - Ты что, Райан, говоришь о загробной жизни, в которой всем воздастся, что ли?
Райан: - Хм. Но ведь для каждого война кончается только с его смертью...или с выходом в отставку. Но отставку дают только инвалидам.
Джейкоб: - Не плохо, скажу я вам, быть инвалидом с парой миллионов годового дохода.
Райан: - Эта пара миллионов, Джейкоб, - не дошедшие до фронта пушки, которые могут стать победой, пулемёты, которые могли бы остановить врага, патроны, без которых человек всё равно что труп (нет даже одного, чтобы застрелиться), это отсутствие бинтов и йода в госпиталях...это тысячи убитых товарищей. Как ты думаешь, Джейкоб, это пройдёт для тебя даром? Плевать на загробную жизнь, Бог с ней!
– для тебя, как для человека, это пройдёт даром?
Джейкоб: - Но если я не чувствую боли убитых и раненых, если я не трясусь под обстрелами и у меня всегда есть еда и кров...то что мне?
Райан: - Хорошо, Джейкоб, я спрошу по-другому. Ты бросил тысячи человек на верную смерть. Ты - после этого - можешь считать себя мужчиной? Твои давние друзья по окопу на грани из-за тебя, ты - мужчина после этого?
Джейкоб: - (Молчит, думает).
Оливия: - После этого, Джейкоб, ты в лучшем случае палач.
Джейкоб: - Да что вы ко мне привязались?! Джейкоб! Джейкоб! А-а, вы снова продолжаете эту глупую игру? Хотя якобы отказались от неё? Или я чего-то не понял?
Оливия: - Какие уж тут игры...
Изабелла: - Мне всё это не нравится. Мы же хотели повеселиться, поболтать...
Грэйс: - Повеселились... Я же говорила, говорила в самом начале: не надо! не надо!
Оливия: - Поздно, Грэйс. Мы уже вошли в эту страну.
Грэйс: - В какую?
Оливия: - Где под ногами - камень, где вода раз в десять дней, где солнца нет, а если оно есть, то оно убивает.
Грэйс: - Так давайте выбираться оттуда.
Оливия: - А тебе разве не интересно, Грэйс?
Грэйс: - А что мне должно быть интересно?
Оливия: - Выжить. Выжить в этой стране. Дойти до конца сил, а там - может быть? вдруг?
– будут луга, река и долина.
Грэйс: - (После паузы) Я здесь самая молодая...я не знаю, достаточно ли у меня опыта, чтобы быть полезной вам.
Джейкоб: - Я тоже не хочу.
Пауза
Изабелла: - Итак?
Джейкоб: - Поехали, Грэйс?
Эмили: - Вот это мило, друг. Приехал со мной, а уехал с другой?
Джейкоб: - Ну, если вы здесь все чокнутые!
Грэйс: - Да, Джейкоб, поехали.
Грэйс и Джейкоб встают, подходят к двери, останавливаются, смотрят друг на друга, ещё раз на всех - коротко - и выходят
Райан: - (После паузы) Изабелла, ты, по-моему, тоже не в восторге?
Изабелла: - Да. Но я остаюсь.
Оливия: - Угу. Ну, тогда... Тогда - какое же твоё самое заветное желание, Изабелла?
Изабелла: - Моё самое заветное желание - выйти замуж.
Оливия: - Уточни.
Изабелла: - Что уточнить?
Оливия: - Выйти замуж за кого угодно или за кого-то конкретно?
Изабелла: - (После паузы) За Тома. Но и Оливер - тоже неплохо.
Эмили: - А Райан?
Изабелла: - Тоже сойдёт.
Райан: - Спасибо, Из.
Изабелла: - Не за что. Ещё вопросы?
Оливия: - Надо подумать. Хотя - нет. Скажи, Из, Том - это из-за денег?
Изабелла: - Не знаю. Может быть.
Оливия: - Как такое - не знаю?
Изабелла: - Том - это выход в другой мир, в другой мир в дополнение к моему. А деньги ли это или что другое - что-то в Томе, - какая разница?
Оливия: - Понятно. Тогда Райан тебе не подходит.
Изабелла: - Ты забываешь, Оливия, мне тридцать три года. Мне уже многие подходят, очень многие, их даже больше, чем хотелось бы.
Эмили: - Так чего же ты ждёшь?
Изабелла: - Чего я жду? Того же, чего ждёт каждый. Чуда. (Смотрит на остальных). А разве вы его не ждёте? Не ослепительного и всепоглощающего, а своего, маленького и уютного чуда? Ну?
Общее молчание. Каждый проверяет эту новую мысль на себя. Так проходит некоторое время
Райан: - А ведь Из права. Мы все живём в ожидании маленького прекрасного момента, который не сбросит нас с рельсов, не отменит путь, но украсит его. Вот чего мы хотим - продолжать свой путь в другом ландшафте.
Эмили: - Но ведь так не бывает. Если путь проложен, другого ландшафта не будет. Пески не превратятся в луга, а лысые курганы не порастут лесом, и никуда не денется вечная мерзлота. И это правильно, ведь когда прокладывали наш путь, всё учитывалось, учитывалось всё. (Пауза). Неужели мы все глупы? Неужели мы все несчастны?