Человек среди учений
Шрифт:
Наиболее органичный, наиболее близкий к человеческой природе тип коллектива (может быть, даже прообраз коллектива) – это, наверное, семья. Семейные ориентиры теснее всего связаны с индивидуальными: и в начале жизни, когда семья ориентирует ребёнка, и в супружестве, когда происходит сращивание двух личных навыков ориентирования, и в родительской жизни, когда ориентаторами для детей становимся мы сами, и в старости, когда мы всё более вынуждены считаться с новыми, непривычными нам ориентирами следующих поколений. А всякое ли учение по-настоящему помогает нам во всём этом?…
Можно говорить
Поможет ли оно нам в общении с компанией (или в отходе от неё), если все ориентиры её – развлечения или отвлечения? Или с такой нашей командой, которая объединена лишь общим делом? Часто считают, что это дело психологии. Но психология – это тактика жизни. Философское учение должно поддерживать нас в определении жизненной стратегии.
А значит и в том, чтобы не дать коллективу нас обезличить. Чтобы он не мог подчинить нашу стратегию своей без нашего согласия на это.
Особое место в человеческой жизни занимают корпоративные сообщества, будь то фирма, в которой я работаю, общественная или религиозная организация, в жизни которой я участвую, или государственный орган, с которым пересеклись мои интересы. Мала или велика корпорация, всегда существует проблема расхождения между личной и корпоративной ориентацией, а значит – проблема поиска компромисса.
У корпорации много преимуществ передо мной. На неё работает вся квалификация её функционеров, сам неиссякаемый опыт корпоративного существования, вся теория и практика подмены индивидуального сознания вне-индивидуальным – коллективным или иерархическим. Здесь есть, разумеется, и вполне естественное начало (трудно представить себе человечество без корпораций), но есть и другое. Стремясь к осуществлению своих задач, корпорация неминуемо прибегает к манипулированию людьми, то есть к выгодному для себя форсированному их ориентированию. Для меня, для отдельного человека, такое незаметное воздействие означает нарушение собственной ориентации, и мне необходимы способы выхода из-под власти корпоративных манипуляций. Поможет ли мне в этом моё учение?…
Это не такой уж простой вопрос. Идеологическое учение будет с энтузиазмом подчинять нас коллективным интересам. Но отрешённое от идеологии учение вовсе не обязательно будет с такой же силой помогать нам отстаивать себя. Скорее оно проявит дипломатичное равнодушие к этой проблеме.
У любого коллектива есть своя правота, свои коллективные ориентиры, которые он должен сохранять и развивать. Поэтому коллектив тоже нуждается в учении, которое будет помогать ему в этом. Найду ли я для себя общее с коллективом учение или у нас будут разные системы ориентации? Конечно, хотелось бы, чтобы индивидуальные способы ориентирования сочетались друг с другом и складывались в нечто единое, но бывает ли так? Или даже в самом идеальном случае вес оговорок превышает вес согласия? И если расхождение имеется, то мне важнее, чтобы со мной говорило об этом моё учение, а не учение коллективное, которое всегда может оказаться предвзятым к отдельной личности.
В нашей жизни много коллективных ракурсов смысла – столько же, сколько коллективов, в жизни которых мы участвовали, участвуем или будем участвовать. И особые ракурсы открываются перед нами, когда мы обращаем внимание на такие сверхколлективы, как нация, государство, человечество.
Не внимание исследователя (это другое), а внимание участника. Внимание к своим взаимоотношениям с ними.
Сказка про человечков с дерева Оаия
В тридесятом доме, на тридевятом этаже, как из лифта выйти – налево, жила девочка, которую звали Ися. Но это остальные думали, что она живёт в доме. Сама она чувствовала, что живёт по-настоящему только в уголке заброшенного сада неподалёку. Этот старый сад остался от деревеньки, которая располагалась когда-то на месте тридесятого дома и соседних башен.
Правда, яблоки, что появлялись на старых яблонях, были мелкими и кислыми, но всё остальное в саду было просто замечательно. А если в уголок, который обжила Ися, заходили драчливые мальчишки, всегда можно было забраться на развесистое дерево и затаиться там среди ветвей.
Каждое дерево в своём уголке сада Ися хорошо знала и по имени, и по характеру. Вот почему она сразу же заметила новое деревце, которое выросло за лето, пока её не было в городе.
– Привет, – сказала девочка, подбежав к нему. – Меня зовут Ися. А тебя как?
Деревце дохнуло в ответ зелёным ветром, и в имени оказались одни только гласные:
– Оаия…
Иси погладила дерево Оаия по веточке – и вдруг увидела, что вся она была в фиолетовых почках. А другие ветки – в жёлтых, в малиновых и даже в аквамариновых!… Но что ещё удивительнее, все эти почки на глазах набухали!
"Ну, всё ясно, – подумала Иси. – Настоящее сказочное дерево. Вот почему оно выросло за одно лето. Так-так, а что же будет дальше?".
Она села возле дерева, не сводя с него глаз, готовая к любым чудесам.
К любым-то к любым, но того, что случилось, она никак не ожидала.
Из почек стали вылупляться человечки!
Человечки были совсем небольшими: больше, чем с палец размером, не вырастали. И они были разноцветными! Какого цвета были почки на ветке, такими же получались и человечки. Жёлтые из жёлтых почек, малиновые из малиновых, аквамариновые из аквамариновых. И кожа у них была такого цвета, и одежда. Ведь одеждой у каждого становились чешуйки той почки, из которой он вылупился. У мужских человечков чешуйки превращались в ладненький комбинезон, а у женских – в платьице, очень изящное, как рассмотрела Ися.
Вылупившись до конца, каждый человечек некоторое время болтался на ветке, присоединённый к ней только собственными волосами: короткими (у тех, что в комбинезонах) или длинными (у тех, что в платьицах). Одни при этом распевали песенки, другие перекрикивались, знакомясь друг с другом, но через какое-то время созревший человечек обрывался и плавно, будто на невидимом парашюте, падал вниз, на траву.
Ися пробовала окликнуть их, но никто её не слышал. Осмелев, она даже попыталась взять одного человечка в руку, но рука прошла сквозь него, ничего не ощутив. Впрочем, Ися даже обрадовалась. Значит, можно просто сидеть и смотреть, что происходит.