Человек среди учений
Шрифт:
Можно было бы обозначить и другие потоки смысла, наполняющие наше сознание своими волнами. Можно (и крайне важно!) видеть нашу жизнь в свете духовного смысла, религиозного или мистического, пропитанного тайной, и вместе с тем совершенно необходимого практически. Можно говорить о космическом смысле существования всего живого. Даже некоторый оттенок смысла может стать для кого-то из нас особым ракурсом мировосприятия, основной ориентирующей силой. Но здесь становится всё труднее, всё невозможнее подыскивать такие слова, которые относились бы ко всем нам – к людям, которых учения не развели ещё в разные стороны.
Поэтому вернёмся к соединяющему нас представлению о философии – об ориентировании в главном.
Это
И не забывать при этом, что уровней, ракурсов, направлений взгляда – много. Охватывать время от времени весь диапазон смыслов, с которыми мы имеем дело. Смыкать их в свой собственный, личный, уникальный узор мировосприятия. Если для этого недостаточно помощи одного учения, что-то мы возьмём и от других.
Ревнивые учения больше всего не любят именно этого: нашего внимания к другому опыту, к иным озарениям и находкам. До культуры философского экуменизма нам ещё далеко.
Философия служит для человека посредником между его личными потребностями в ориентировании и опытом, который накоплен другими людьми, другими поколениями, человечеством. Она не может быть сведена к одному-единственному учению. Философия – хранительница смыслов.
Ни одно учение не может претендовать на то, чтобы подчинить себе философию. Ни одно из учений нельзя отлучить от философии, не нанеся ей ущерба. Даже разрушительные учения нельзя игнорировать, если они замешаны на реальных человеческих убеждениях. То, что ты считаешь заблуждением, тоже требует внимания – хотя бы к тому, в чём же здесь состоит дезориентация. Как и в науке – отрицательный результат эксперимента тоже важен как результат. Можно просигналить: здесь тупик. Но нелепо кричать: не гляди в ту сторону.
И уж совсем странно упрекать заблудившегося (с нашей точки зрения) человека. Чтобы помочь ему выйти на верный (с нашей точки зрения) путь, необходимо опереться на его способность к пониманию и к выбору.
Само философское виденье тоже не должно становиться самоцелью. Выбрав себе нужное учение или балансируя среди нескольких из них, мы всё-таки идём с их помощью дальше. Учения могут лишь подвести человека к его особым, личным постижениям и озарениям, к возникновению и к соединению смыслов в его душе. Учения могут сопровождать меня в пути, но путь этот – мой. И он по-своему соединяет меня с другими людьми, с человечеством, со всей вселенской жизнью.
Практические замечания
o (Ракурсы восприятия) Сосредоточенная перемена ракурсов восприятия – полезное философское упражнение. Оно готовит нас к тем разворотам жизни, которые могут более жёстко вынуждать к особому взгляду на мир и на себя в нём. Полезно время от времени делать это упражнение, чтобы внутренние или внешние события не застали нас врасплох.
o (Индивидуальное виденье смысла) Держаться за своё понимание жизни, отворачиваясь от всего остального, дело нехитрое. Практическая работа начинается тогда, когда мы стараемся усвоить ориентирующие возможности того или иного учения, оставаясь при этом собой. Этот баланс между развитием и самобытностью требует активного внимания.
o (Коллективное виденье смысла) Не стоит противопоставлять коллективное мироощущение индивидуальному. Надо лишь отделить ту его составляющую, которая входит в наш внутренний мир, от всего остального, что остаётся частью внешнего мира с его социальными особенностями. Тогда мы сможем одновременно быть собой и членом любого коллектива.
o (Национальное виденье смысла) Попробуем осознать его как чувство. Если не получится, просто отследим присутствие национального в нашей жизни. В языке, на котором говорим. В привычном восприятии действительности. В культуре, которая нас окружает. Устраивает ли нас она, это другой вопрос. Космополитизм или анахоретство тоже могут стать результатом всматривания в национальное измерение своей судьбы.
o (О национальной идее) Сформулировать русскую национальную идею путём наблюдения или анализа не стоит труда. Она лишь возбудит других "формулировщиков" к пылким возражениям. Но жить руководствуясь некой не сформулированной идеей, естественным образом получается у подавляющего большинства русского народа (беда лишь в том, что им всегда правит меньшинство, занятое формулировками). Значит, может получиться и у нас с тобой. Будем принимать друг друга какими мы есть – глядишь, не надо будет и об идее беспокоиться.
o (Историческое виденье смысла) Конечно, факты истории знать хорошо и полезно. Но даже если нам не хватает этих знаний, возможность воспринимать историю у нас остаётся. Ощутим её по житейским рассказам, по сегодняшнему нашему окружению, по бесчисленным приметам – как геолог по камням восстанавливает древние катаклизмы. Мы ведь и сами живём посреди истории, так что можем чувствовать себя полноправными её участниками.
o (Философское виденье смысла) Если мы поняли, что это смысловое усилие – самое практичное из всех, полдела уже сделано. Нам остаётся лишь без устали осуществлять свою личную философскую практику. Соединять все смыслы в один-единственный смысл: смысл собственной жизни.
Глава 6. От учения к личности
Интересы учения и интересы человека
Главная сложность ориентирования среди учений – в том, что интересы любого из них отличаются от интересов отдельного человека.
Это не упрёк таким-сяким учениям, а естественный факт, очень важный для каждого из нас. Важен он и для каждого из учений, поэтому усилия многих из них направлены на преодоление этой сложности.
Путь любого учения состоит в создании своего инструментального арсенала, своей ориентирующей системы. Оно постепенно развивает (разрабатывает, обобщает, конкретизирует, осовременивает) свои идеи с тем, чтобы решать поставленные им самим проблемы. Чем больше среди этих проблем будет реальных для человека жизненных ситуаций, чем внимательнее к ним будет относиться учение, тем больше шансов для учения быть полезным человеку.
Желание быть полезным человеку вообще многого стоит. Не все учения руководствуются именно этим импульсом. Некоторые видят пользу для человека лишь в его безусловной подчинённости учению.
Интересы человека – это тот берег, от которого учение уходит в свободное плаванье и к которому оно постоянно должно возвращаться.
Впрочем, "интересы человека" звучит слишком универсально. Каждый проповедник учения тоже человек. Но если поначалу, когда он искал, его интересы были близки интересам всех тех, кто ищет, то позже, когда он нашёл и стал проповедовать найденное, интересы его постепенно меняются. То же можно сказать обо всех тех, кто оказался так или иначе ангажирован учением, кто стал не только пользоваться им в решении внутренних проблем, но и рекомендовать его всем окружающим в качестве наиболее верной системы ориентирования. Если их ангажированная и ангажирующая деятельность излишне настойчива, именно она может стать той сложностью, которая отделяет их "интересы учения" от моих "интересов человека". Той сложностью, которую мне придётся преодолеть, чтобы понять, чем на самом деле это наилучшее учение может (если может) помочь именно мне.