ЧЕЛОВЕК– ты, я и первозданный

Линдблад Ян

Здешние песчаники со слоями вулканической пыли оказались чрезвычайно щедрыми на находки. Продолжая двигаться на север, попадаем в долину Омо, Эфиопия; здесь поиск ведут Ив Коппенс и Кларк Хоуэлл. Еще севернее – Хадар, где сенсационный материал собран Доном Джохэнсоном и его сотрудниками.

Посмотрев на карту, обнаружим, что все эти места находок (плюс ряд не названных мной) приурочены к Большому Рифту – гигантской системе разломов земной коры, протянувшейся от Эфиопии на севере до Мозамбика на юге. С околоземной орбиты космонавту отчетливо видно, что здесь, так сказать, Африка дает трещину! Разумеется, очень медленно по геологическим часам.

Я уже говорил вскользь о дрейфе континентов. После того как Альфред Вегенер, оперируя не очень убедительными доводами, впервые изложил свою гипотезу в 1912

году, она неоднократно подтверждалась представителями разных наук. Известное теперь нам о рифтах и о срединно-океанических хребтах, а также о том, что расположение полюсов много раз менялось (об этом говорят палеомагнитные исследования), подкрепляется и зоологическими фактами. Родственные пресноводные организмы, для которых ныне соленая Атлантика является неодолимой преградой, доказывают, что Африка и Южная Америка некогда составляли единое целое, да и простым глазом видно, как залив за заливом совмещаются их береговые линии, с чем и геология согласна.

Когда известный палеонтолог Эдвин Колберт в 1969 году, работая в Антарктиде, нашел окаменелости рептилии Lystrosaurus, об этом писали во всем мире. Здесь, в царстве стужи, некогда обитало тропическое животное, кости которого тот же профессор Колберт находил в Южной Африке и в Индии! Убедительное свидетельство в пользу дрейфа континентов.

Науку долго озадачивало, что окаменелости динозавров, пусть даже совсем разных, обнаруживались в изолированных друг от друга частях света. Но динозаврам не надо было преодолевать водные просторы вплавь или по узким сухопутным мостам, они могли без особых помех бродить по планете! Ведь первоначально суша была представлена одним материком, Пангеей, который, как говорилось выше, раскололся на две части – северную и южную, разделившиеся затем на известные нам континенты и острова.

Весь этот процесс зависит от баланса, к которому стремится наш вращающийся земной шар. Для меня, жонглера, вполне понятное явление, занимавшее меня в другом контексте уже в пятнадцатилетнем возрасте.

Небольшое автобиографическое отступление. Однажды я увидел на сцене фантастического жонглера Фрэнсиса Брюнна, который вскоре стал первейшим в мире мастером этого искусства. Разумеется, мне захотелось добиться таких же результатов. В частности, меня поразило, как Фрэнсис вращает мячи на кончиках пальцев, даже одновременно два мяча на указательном пальце, один на другом. Как раз в это время, сразу после войны, в Швеции появились резиновые мячи. Обзаведясь реквизитом, я в конце концов сумел повторить трюки Брюнна.

Довольно быстро я заметил, что хорошо сбалансированный круглый мяч легко заставить вращаться вокруг своего «полюса» на указательном пальце. Мячи же с плохой балансировкой раскачивались порой так сильно, что с ними было почти невозможно управиться. Ногти указательных пальцев я обрабатывал пилкой для остроты – чем меньше трение, тем дольше вращается мяч. И обнаружил при этом, что на поверхности нового, с еще не стершимся лаком мяча остается след от ногтя. Безупречно сбалансированный мяч вращался так равномерно, что острый кончик ногтя буравил круглую ямочку. На плохо сбалансированном мяче ноготь чертил неровную линию. Другими словами, мяч «искал» точку относительного равновесия.

Точно так же и Земля вращается, словно гигантский мяч, хоть и не на указательном пальце космического великана.

В самом начале, когда планета была газообразной, а потом жидкой, сохранялся, надо думать, почти безупречный баланс. Могучие центробежные силы вкупе с гравитацией должны были выточить достаточно однородный шар.

Когда же поверхность Земли начала остывать, балансировать юлу стало труднее. Все более вязкие металлы – железо, никель – в глубоких недрах противодействовали спокойному, закономерному вращению.

Земля стала покачиваться, как покачивался у меня плохо сбалансированный мяч!

Итак, наша планета стремится к закономерному равновесию. Вот вам и возможная причина перемещения полюсов (они двигаются по кривой вроде той, какую мой ноготь чертил на поверхности мяча), а также перераспределения больших материковых масс.

Земная кора сложена из разных плит – восьми больших и десятка с лишним малых, и, подчиняясь растянутому на миллионы лет поиску равновесия,

они перемещаются по вязкой мантии Земли. Нам неизвестно, что первоначально нарушило баланс. Гипотез много, но доказать их пока невозможно. Виноваты ли конвективные течения в мантии, вызванные изменениями ее теплового режима, или за всем стоит некая космическая сила, обрушившая на Землю свои «бомбы»? Одна высмеиваемая ныне гипотеза, которую завтра, быть может, в принципе признают, предполагает мощное воздействие проходившего поблизости от Земли крупного небесного тела, чье притяжение исторгло из ее недр гигантский «протуберанец» раскаленного вещества в том месте, где теперь простирается Тихий океан; вращаясь затем вокруг земного шара, это вещество образовало Луну, по законам гравитации постоянно обращенную «лицом» к своей матери-Земле. Огромный Тихий океан и впрямь можно сравнить с пустотой, куда словно бы сползают континенты. Он окаймлен «огненным кольцом» действующих вулканов. Анды вдоль берегов Южной Америки, этот исполинский вал вздыбленных горных массивов и вулканов, и горные системы на западе Северной Америки дают нам представление о гигантских силах, которые как бы толкают сушу в океан. Замечено, что смотрящая на восток южная оконечность Южной Америки словно упирается и отстает от общего движения. Глядя на карту Мирового океана, нетрудно убедиться, что подводный «горный ландшафт» не менее разнолик, чем наземный.

Мы уже говорили, что многие виды динозавров водились буквально во всех уголках мира. Их распространение не встречало серьезных препятствий. Когда же началось деление континентов, сменившие рептилий млекопитающие не смогли передвигаться так же свободно. Поэтому на каждом континенте появились свои доминирующие формы.

Австралия стала обителью примитивных сумчатых; в Южной Америке, некоторое время соединенной с Австралией, также есть несколько сумчатых, однако здесь возник, пусть даже архаичный, но все-таки более современный отряд плацентарных – неполнозубые, куда относятся муравьеды, броненосцы и ленивцы. Древние слоны появились в Африке, древние лошади в Северной Америке и так далее. Когда со временем материки вновь стыковались, эти зоологические отряды и семейства опять смогли распространяться, образуя новые формы или вымирая в межвидовой конкуренции, которая во многом определяет состав фауны.

Для выживания вида необходим ряд предпосылок. Одна из них – экологическая ниша: животное приспосабливается к неосвоенному другими образу жизни. Вид должен вписываться в совершенно иные условия, иной климат, иную местность, чтобы сжиться с ними. Это относится ко всем животным, в том числе и к человеку. И происходит такое приспособление благодаря мутациям.

Гены в клетках животного «штампуются» из поколения в поколение без существенных изменений, но все же с некоторыми вариациями, согласно особенностям каждого родителя. Негативные свойства – следствие неудачного сочетания наследственных признаков или неблагоприятной мутации – приводят к тому, что особь не отвечает предъявляемым к виду требованиям и «выбраковывается». Мутация влечет за собой существенные изменения, поскольку генная структура спонтанно отклоняется от схемы, присущей подавляющему большинству особей данного вида. Если результат мутации нейтрален, особь может жить дальше, если негативен – носитель нового свойства быстро исчезает. Бывает, что уцелевшее в какой-то популяции нейтральное свойство оказывается в новой ситуации огромным преимуществом, будь то вариант окраски, более длинные ноги или шея и так далее. Ряду таких случайностей нет конца.

Если новый вариант, возникнув, физически изолируется от своего рода, у него чисто математически больше шансов сохранить и развивать свои особенности. Новые наследственные качества не смешиваются с генами прежней популяции. Вот почему острова – такие благоприятные «питомники» для новых свойств или для сохранения старых форм. Самый известный пример, разумеется, дарвиновы вьюрки, которые, приспосабливаясь к среде Галапагосских островов, специализировались на питании преимущественно семенами, для чего посредством ряда мутаций изменились размеры и форма их клюва. Именно островные обитатели составляют большинство эндемичных, то есть свойственных только данной местности видов. Конечно, изоляции способствуют также горные хребты, пустыни и другие природные преграды.