Человек в стене
Шрифт:
Он был близко. Между его лицом и женщиной было меньше метра. Он почти ощущал ее тепло, ее спокойствие изливалось на него сквозь простыни, сквозь перья матраса и планки каркаса кровати.
Его дыхание замедлилось, войдя в такт с ее дыханием, и он мирно уснул. И этой ночью ему не снилось никаких кошмаров.
* * *
Ванья выставила на стол сок, йогурт, хлеб, масло, сыр, ветчину и салат.
— Доброе утро, — сказала она, наклоняясь, чтобы поцеловать Альву в щеку.
Та отвернулась, и губы угодили ей в ухо.
— Девочки, завтрак, — крикнула Ванья старшим дочерям. Те прибежали к кухонному столу.
Эбба и Санна без остановки тараторили о хоккейных тренировках, об одноклассниках и о лагере, в который они отправятся на следующие выходные. Ванья спросила их, поедет ли с ними кто-то из родителей, чтобы помочь учителям следить за детьми.
— А ваш класс никуда не едет? — спросила Ванья у Альвы, но та даже не подняла глаз от своего йогурта.
— Даже если бы и поехал, Альва бы все равно дома сидела, — сказала Санна, — потому что у нее нет друзей.
Альва лягнула Санну под столом. Та взвыла и лягнула ее в ответ. Альва почувствовала, как Саннина нога, едва не задев ее, угодила в ножку стула.
— Девочки, хватит там возиться, — сказала Ванья. Санна скорчила Альве рожу.
Эбба посмотрела на мать.
— Убийцу уже поймали? — спросила она, взяв из плетеной корзинки кусок хлеба.
— Нет, не думаю, — сказала Ванья.
Она задумалась на несколько секунд.
— Во всяком случае, в газетах ни о чем таком не писали. Полагаю, это означает, что ничего не изменилось.
Ванья встала и пошла к холодильнику, чтобы взять молока для кофе.
— Что, папиной малышке страшно? — негромко прошипела Альве Эбба, надув губу. Когда Ванья повернулась к ним, Эбба как ни в чем не бывало тихо сидела на своем стуле.
Альва подумала о Чарли, который лежит на больничной койке в обществе нелепого плюшевого мишки, как недоумок какой-то. Она не смогла совсем избавиться от этого мальчишки, но во всяком случае в классе его сейчас нет. Она окинула взглядом Эббу с Санной и подумала, что могла бы уложить в больницу и их тоже. От одной только мысли об этом ей стало легче.
— Чего ты ухмыляешься? — спросила Эбба. Альва почувствовала, как внутри у нее клокочет гнев.
— Не разговаривай с сестрой таким тоном, — сделала замечание Ванья.
Санна и Эбба доели завтрак и снова исчезли у себя в комнате. Альва и Ванья остались в кухне. Масло таяло на столе от утреннего солнца.
Альва проглотила последнюю ложку йогурта и встала.
— Милая, не могла бы ты остаться еще на минуточку? Пожалуйста. Мы с тобой что-то давно не болтали.
— Я не хочу с тобой разговаривать, пока не увижу папу.
— Но, Альва, ты должна понять, что сейчас это невозможно. Я знаю, ты думаешь, что это я во всем виновата…
— Ты и правда во всем виновата, — перебила Альва. — И это ты ничего не понимаешь!
— Ну, может, я и не понимаю, — сказала Ванья. Неожиданно она как будто стала гораздо старше. — Но папа не может приехать. Я хотела бы, чтобы он мог, но это было бы для нас плохо.
Альва сложила руки на груди.
— Для меня это было бы хорошо, — сказала она. Ее голос звучал куда более по-детски, чем ей хотелось бы.
— Я в этом не уверена, Альва. Я думаю только о том, как лучше для тебя, неужели ты этого не видишь?
Альва схватилась за стул и вцепилась в него так, что побелели костяшки пальцев.
— Я не хочу здесь жить, я не хочу жить с Санной и Эббой, и я не хочу жить с тобой!
— Прекрати вести себя как младенец! — раздраженно вздохнула Ванья. — Пожалуйста, просто делай, как я говорю, и все.
Ее голова мелко тряслась. Альва подняла руку, схватила свой полупустой стакан с соком и швырнула его на пол.
— Что, черт возьми, ты творишь? — закричала Ванья, спеша убрать забрызгавший все вокруг сок. — Стой спокойно, тут кругом стекло, — сказала она. — Подожди здесь, принесу тебе какие-нибудь тапочки, чтобы ты не порезалась.
Девочка решительно двинулась прочь из кухни.
— Альва, подожди! Вернись! Ты должна помочь мне убрать это безобразие.
Та ничего не ответила.
— Господи, ну и что мне с тобой теперь делать?
* * *
Хенри оторвал палец от кнопки дверного звонка. Внутри квартиры все еще раздавался его звук. Послышались шаркающие шаги, потом дверь открылась настолько, насколько это позволяла накинутая изнутри цепочка.
— Да? — сказала пожилая женщина, выглядывая в образовавшийся проем.
— Здравствуйте, меня зовут Хенри Юнсон, и я новый владелец этого дома. Я просто решил зайти поздороваться и поинтересоваться, не могу ли я взглянуть на вашу квартиру.
Пожилая дама смерила его взглядом и надела очки, которые висели на шнурке у нее на шее.
— Как, вы сказали, вас зовут?
— Хенри Юнсон, новый владелец дома.
Старушка сняла цепочку.
— О, славно. Я получила ваше письмо. Меня зовут Дагни, — сказала она, протягивая тонкую руку.
Прибежала, стуча когтями по паркету, маленькая собачка. Хенри подавил желание попросить старушку подстричь ей когти, чтобы поберечь полы.
— Проходите, я сварю кофе. Тапочки вот тут, в корзине.
Она показала на кучу мягких домашних тапок всевозможных размеров, таких же, какие носила сама, золотистых и серебристых. Хенри выбрал тапки побольше и сунул в них ноги. Он чувствовал себя слегка по-дурацки, но понимал, что сейчас не время критиковать заведенные хозяйкой порядки.