Человек в западне (Сборник)
Шрифт:
— Я не печатал этой записки. Если вы на это намекаете, почему не сказать начистоту? Я не печатал этой записки..
И вдруг он почувствовал, что не только не разорвал опутавшую его сеть, но, наоборот, сделал неверный ход.
Потому что такие вещи нельзя говорить первому. Никто, даже Мерленды, не смогли высказать то, что вертелось у них на языке. А он поставил сам все точки над «и».
Больше никто не притворялся, не старался сохранить формальную вежливость. Капитан Грин подошел вплотную к Джону и спросил грозным тоном:
—
— Я не знаю.
— Это вы напечатали записку?
— Я уже говорил, что нет.
— Вы разбили пластинки?
— Нет.
— Вы положили бутылку с джином в комод с бельем?
Поток вопросов прекратился так же внезапно, как начался. С минуту капитан стоял, возвышаясь над Джоном, яростно глядя на него сверху вниз. Потом, повернувшись на каблуках, он вернулся к столу и снова выхватил блокнот.
— О’кей, когда вы уехали в Нью-Йорк?
— Вчера дневным поездом. Со мной ездил Бред Кей-ри, возвращались мы тоже вместе.
— Когда вы были в Нью-Йорке, вы заходили к тому парню по поводу работы?
— Да.
— Имя и адрес?
Джон сообщил, капитан все записал в свой блокнот.
— Вы ночевали в Нью-Йорке?
— Да. В том же отеле что и Бред Кейри. Справьтесь у него, если угодно.
Джон назвал отель, капитан и это записал.
— Вы вернулись сегодня вечером поездом?
— Точно. С Бредом.
— Вы рассказали нам все, что вам известно?
— Да.
— О’кей.
Капитан Грин захлопнул блокнот и посмотрел на Стива.
— Я сообщу сейчас же по телефону. Если никаких сообщений до утра не поступит, поисковые партии утром прочешут лес. Озеро тоже. Озеро лучше пройти неводом или драгой. Стив, это ты можешь организовать сам. Мобилизуй всех парней в деревне.
—- Разумеется.
Стив все еще смотрел на Джона, недобрая усмешка кривила его губы.
— Недостатка в волонтерах не будет. В Стоунридле мы все сходили с ума по Линде. Все без исключения.
— Начинай как можно раньше, Стив.
— О’кей, Кен.
Капитан сунул блокнот в карман.
— Не стоит напрасно терять время. Нужно поскорее идти на телетайп.
Он пошел на кухню, следом — двое патрульных, потом Стив. Джон замыкал шествие.
На него никто не смотрел.
Неожиданно капитан Грин повернулся к нему лицом. Его синие глаза превратились в блестящие щелочки:
— О’кей, мистер, скажите-ка нам, что вы сделали со своей женой?
— Да, Джон, мальчик.— Дружелюбная улыбка Стива внезапно превратилась в злобный оскал садиста-врага.— Помоги-ка нам, Джон. Подумай, от скольких неприятностей ты нас избавляешь. Сколько денег мы сумеем сэкономить. Что ты сделал с Линдой утром, прежде чем отправился в Нью-Йорк и раздобыл себе алиби через Бреда Кейри?
Теперь все четверо смотрели на него, они перестали быть отдельными индивидуумами, а слились в единую глыбу настороженности, скрепленную общим недоверием к чужаку. Лишь потому, что они считали его чужим, он был виновен.
Так вот что было основной причиной. И вот когда наступила кульминация. Не труп, запутавшийся в водорослях, ни посиневшая, рука, показавшаяся у берега озера. Шелтон, или нечто в этом роде, а то, о чем он сейчас подумал!
Негодование, возмущение Джона, опять помогли ему справиться с паникой.
— Уйдите отсюда,— сказал он спокойно.— Все до одного! Уходите!
— Ой, Джон! — Глаза Стива были широко открыты— Что за речи? Разве так говорят с друзьями?
Джон повернулся к нему. В то же время капитан Грин встал между ними, огромный, здоровенный, непробиваемый.
— О’кей, Стив. Пошли. Не дразни человека. Идем же.
Молодой патрульный, тащивший бутылку с джином, распахнул дверь. Капитан Грин, все еще державший Стива за плечо, вышел первым. Патрульные закрыли за собой дверь.
Джон стоял возле двери, наблюдая за ними. Когда полицейская машина отъезжала, он услышал смех Стива Риттера, громкий, нахальный, самоуверенный.
Глава 11
Он ничего не ел после ленча в Нью-Йорке. Хотя есть не хотелось, он заставил себя выпить стакан молока. Потом он принялся ликвидировать следы погрома. Он заставлял себя делать все очень тщательно, считая это чистым материальным убытком, не желая думать ни о Линде, ни о ее злобе, ни о ее безумии.
Его полотна спасти было нельзя. Но что касается магнитофона и проигрывателя, то там были разбиты только лампы. Некоторые пластинки оказались целыми. Он их подобрал и снова поставил в специальный столик с отсеками. Особенно он любил магнитофонные записи. Магнитофон он купил сравнительно недавно, и у него было всего лишь семь или восемь полностью записанных бобин с музыкой, услышанной им по радио. Он принялся их разыскивать среди обломков пластинок и кусков холста и нашел все, кроме самой последней с увертюрой Мендельсона. Возможно, она валялась в каком-нибудь углу, под кушеткой или на стуле, впрочем, это не столь важно. В таком виде они были бесполезны, изорванные на куски, безнадежно спутанные. Чтобы их реставрировать понадобились- бы часы кропотливой работы. Он отбросил в сторону комок лент. Легче будет сделать новые записи. После этого он принялся выносить остатки пластинок, аккуратно все это складывая возле стены студии.
Его жизнь за несколько часов изменилась настолько кошмарно, что ему с трудом удавалось представить, как все это было до поездки в Нью-Йорк, точно так же, как он просто не мог себя заставить думать о Линде.
Она ушла и своим уходом ввергла его в ад. Только это теперь и имело реальное значение. Линда спровоцировала этот горячечный бред, который только что завершился кульминацией, когда в дверях его дома стояли Стив и трое патрульных, зловещие, кошмарные фигуры, единые в своем стремлении уничтожить его.