Человек в западне (Сборник)
Шрифт:
Джон рассказал ему про письмо Чарли Рейнса. Когда он говорил, чувствуя на себе взгляд двух блестящих глаз, ему показалось, что он слышит собственные слова ушами посторонних людей и понимает всю их несообразность. Человек, у которого едва хватает скудных средств, чтобы свести концы с концами, картины которого объявляются никуда не годными, вдруг отклоняет предложение в двадцать пять тысяч в год.
— Двадцать пять тысяч? — Стив Риттер снова свистнул.— Ну, парень!
Он посмотрел на
— Жена вовсе не должна быть ни неврастеничкой, ни. алкоголичкой, чтобы выйти из себя от подобной истории, верно, Стив? Я знаю парочку дамочек, которые не ограничились бы несколькими порезанными картинами да побитыми пластинками. Да, сэр.
Улыбка тут же исчезла и капитан обратился к Джону:
— Понял ли я правильно, что для того, чтобы иметь возможность продолжать рисовать вот такие картины, вы сказали своей жене, что отказываетесь от этого предложения?
— Правильно.
— И она рассвирепела?
— Все было куда сложнее, чем так...
— Но она рассвирепела? Как будто я не разбираюсь в сложных вопросах. Да или нет?
— Да, она была вне себя.
— И она знала, когда вы поехали в Нью-Йорк, что вы намерены отказаться от этого места?
— Да. Но ведь дело было не только в этом. Она знала, что я собирался по поводу нее проконсультироваться с психиатром.
— С психиатром? — Капитан Грин громко захохотал.— Психиатр для своей хозяйки? На том основании, что она обозлилась, когда вы отказались принять предложение в двадцать пять тысяч?
В Джоне вспыхнула бешеная злоба, но в тоже мгновение он одернул себя:
«Я должен быть спокоен. Смешно было бы ожидать, чтобы они сразу во всем разобрались. Нет, нет, это было бы наивно...»
И он сказал спокойно:
— Я уже вам говорил, что дело куда сложнее. Она была больна уже несколько лет. И никогда не соглашалась показаться врачу. Наконец, мне удалось уговорить ее посоветоваться с моим .старым приятелем в Нью-Йорке, доктором Маком Аллистером,
— Ну, и видели вы этого Мака Аллистера, когда были в Нью-Йорке?
— Нет, он уехал в отпуск.
— А вы сначала не соизволили это проверить?
— Нет.
Вошли двое патрульных, у одного в руке была бутылка с джином. Они стояли на пороге, пока капитан Грин не посмотрел на них. Тогда патрульный с бутылкой сказал:
— Мы нашли ее наверху, капитан. Она была спрятана в комоде с бельем. Ящик был открыт.
— Эта бутылка, которую спрятала Линда,— пояснил Джон.— Я нашел ее, когда вернулся домой. Когда она пьет, она обычно прячет от меня бутылки.
Патрульный поставил бутылку на стол. Ни капитан, ни Стив Риттер ничего не сказали.
— А потом,— продолжал второй
Он протянул капитану открытку от Мака Аллистера.
Капитан Грин прочел ее и снова взглянул на Джона:
— Этот Мак — случайно не доктор Мак Аллистер?
— Да, он.
Круглая физиономия капитана показала, какое огромное значение он придает сделанному выводу:
— Судя по штемпелю можно сказать, что открытка послана пять дней назад, так что вы получили ее до своего отъезда в Нью-Йорк и прекрасно знали, что доктора дома не застанете?
— Нет,— сказал Джон, думая с отвращением, что приходится все вытаскивать на свет Божий.— Я эту открытку не получал, отыскал лишь после моего возвращения. Линда спрятала ее туда же, куда и бутылку с джином. Она всегда панически боялась всего, что связано с Маком, потому что он врач. По всей вероятности, она изъяла открытку из...
Его голос звучал все. тише и тише; не хватало ни сил, ни энергии объяснять про эти запутанные отношения при полном непонимании тех, кто его слушал.
Капитан, молчавший до сего времени, спросил патрульных.
— Что еще?
— Может быть, я могу вам кое-что показать в холле? — спросил один из них.
Капитан тяжело поднялся со стула и вышел из комнаты. Джон всем своим существом начал ощущать присутствие Стива Риттера, сидящего против него за столом. Непроизвольно он встретился с ним глазами. Физиономия Стива в ту же секунду расплылась в широкую улыбку:
— Парень,— сказал он,— ой, парень!
Вскоре капитан Грин возвратился. Он остановился в дверях, почти полностью загородив собой вход.
— Эта записка, она ее напечатала?
— Да.
— Нет подписи, ничего. Все напечатано.
— Точно.
— Она много печатает.
«Осторожнее,— подумал Джон.— Не говори им про машинку». Но тут в нем внезапно вспыхнул гнев. К чёрту их всех! Почему он ведет себя так, будто в чем-то виноват? Расскажи им правду. Правда является единственной солидной надежной основой. Если только он начнет лгать, этот кошмар никогда не кончится.
— Нету— ответил он,— фактически, это моя машинка. Она обычно находится в студии. Должно быть, Линда ее принесла сюда.
— Значит, она сходила в студию за машинкой, принесла ее сюда, напечатала и даже не подписала? И однако же, как только что мне показал Джим, рядом на столе были чернила и перо, ведь куда проще записку написать от руки. Как вы сами считаете?
Сейчас Джона поддерживал один только гнев, больше ничего. Почувствовав, что ему необходимо подбодрить самого себя и разорвать паутину подозрений, он сказал: