Чемодан пана Воробкевича. Мост. Фальшивый талисман
Шрифт:
Уже рассветало, когда разведчики достигли наконец села Трубничи, за которым проходила проселочная дорога на Пуряны.
Прошли почти все село и вышли к пурянской дороге, разрезавшей Трубничи на две неравные части: за проселком еще несколько домов, а дальше поля, над которыми клубятся клочья тумана. Затем — снова лес и снова поля — большой лес, начинающийся от Черного озера, уже остался позади, впереди могли попадаться лишь перелески.
Увидев наконец пурянскую
Танк на пурянском проселке! Значит… Но ведь это, может быть, случайная машина.
Они обошли ремонтников и вышли на проселок. Не останавливаясь, пересекли его. Дорога представляла собой полосу жидкой грязи, ноги вязли в ней чуть ли не до колен. Едва разведчики успели перебрести через дорогу, как по ней прополз бензовоз, за которым бронетранспортер тащил на буксире машину, покрытую брезентом, — очевидно, со снарядами.
Разведчики остановились за развилкой возле группы солдат, выносивших со двора и нагружавших на фуру, запряженную парой битюгов, мешки с хлебом — от них шел вкусный запах, напоминавший о завтраке.
Лейтенант выломал из забора палку и начал очищать сапоги.
— Черт, — посмотрел он на совсем еще молоденького ефрейтора, как бы вызывая на разговор, — грязища такая, что утонуть можно!
Тот ответил почтительно, довольный, что имеет возможность поболтать с офицером.
— Да, господин обер–лейтенант, от дороги ничего не осталось, и я не уверен, что даже такие звери, — кивнул он на лошадей, — вытянут подводу.
— Танки… — кивнул Дорош. — Когда проходят танки…
— А то как же, — будто обрадовался ефрейтор, — если уж столько танков!..
Дорошу больше ничего не было нужно от него. Задумчиво посмотрел на фуру и спросил, словно от нечего делать:
— Куда везете хлеб?
Ефрейтор кивнул налево:
— Наша часть стоит недалеко, в четырех километрах по проселку.
— Нам по дороге… — сказал Дорош. Подумал: может быть, неплохо — четверо солдат сопровождают фуру с грузом, на которой едет офицер.
Ефрейтор угодливо предложил:
— Я могу подвезти господина обер–лейтенанта.
— Спасибо, ефрейтор. — Дорош вынул пачку сигарет: — Курите!
— С удовольствием.
Дорошу было немного неудобно: сам сидел на фуре и курил, в то время как остальные разведчики плелись позади. Они сделали сегодня километров на семь больше, чем он, да еще в мокрой одежде. Но показалось бы подозрительным, если бы немецкий офицер уступил место солдату. Знал, что ребята правильно понимают его, но все же, когда фура, проехав километра три, достигла перелеска, облегченно вздохнул и поблагодарил ефрейтора.
— Нам туда, —
Они передали свое третье донесение около шести утра, когда уже совсем рассвело.
Ребята падали от усталости, да и Дорош, которому удалось немножко передохнуть, чувствовал, как ноги наливаются свинцом. Сперва думали отыскать какой–нибудь поросший кустарником овраг и отдохнуть там, но набрели на копенку сена и полуразвалившийся шалаш рядом с ней: видно, лесник накосил в прошлом году, но что–то случилось — так и не вывез.
Разведчики набросали сена в шалаш, и Дорош приказал всем спать, а сам первым остался на страже.
Попеременно сменяясь, они проспали до трех часов дня. Пообедали консервами и двинулись дальше на запад.
Разведчики теперь не спешили так, как ночью: шли осторожно, останавливаясь перед полянами и прислушиваясь. Когда достигли опушки, посоветовались и решили идти вдоль леса, взбегавшего здесь на пригорок и пересекавшего неширокой полосой засеянные поля.
Их решение оказалось правильным — перед ними поле по крайней мере на полкилометра (дальше его застилал туман), сами оставались невидимыми.
Пройдя километра три, разведчики заметили вдруг, как закружилось впереди воронье, застрекотали сороки. Скатились на дно буерака и притаились в густых кустах.
Воронье не успокаивалось. Потом послышались тяжелые шаги, и сверху прошли, раздвигая кусты и ломая сапогами хворост, трое солдат со шмайсерами.
— Может, вернемся, Ганс? — предложил один из солдат.
— Фельдфебель приказал прочесать этот лес на четыре километра, а мы прошли не больше двух, — возразил второй солдат.
Патруль пошел дальше, и Котлубай первым нарушил молчание:
— Значит, в двух километрах отсюда стоит их часть…
— Конечно, — согласился Цимбалюк, — и если проводят рекогносцировку, так перестали драпать.
— Видите, а вон там и расположилась их часть, — показал рукой на поле, чуть правее опушки, Сугубчик.
— Соколиный глаз! — восхищенно воскликнул Дубинский. — Только скажите, мой юный друг, как ваш взгляд проник так далеко? Видимость полкилометра, а солдаты прошли два…
— Я не утверждаю, — покраснел Сугубчик, — только смотрите — там прошла машина, вон ее еще видно, поехала туда… Если мыслить сугубо логично, то там…
— Правильно, — подтвердил Дорош.
— Когда поступишь в университет, — посоветовал Пашка, — расскажи об этом случае преподавателю логики — получишь пятерку.
— Хватит болтать! — сделал замечание лейтенант. Оглядел своих подчиненных. — Ефрейтор, — оглянулся на Дубинского, — приведите себя в порядок.