Чемпионат
Шрифт:
Разговор «эй! Как дила?» продолжался всю дорогу - около получаса. За окном проплывала серая Москва. Ноябрьский сумрак не мог рассеяться унылым диском жёлтого солнца. Опять на полпланеты смрадила горевшая в Аравии нефть. Бобров привычно не узнавал центр родного города. Он давно перестал гулять по любимым некогда улочкам, и потому сейчас высившиеся заборы, узкие проезды и торчащие стеклобетонные сооружения непонятного назначения не вызывали в нём никакого трепета, а скорее, подпитывали перманентную угрюмость.
К моменту приезда Боброва на базу, тренировка ещё и не думала начинаться. Привычное дело – разгильдяев после проигрыша выгнать на поле можно было только палкой, а точнее, рублём, а если ещё точнее, то долларсом. Юра переоделся и начал
Ребята подтягивались в аудиторию, беззаботно перебрасываясь шуточкам. Многих Юра не понимал: знания трёх языков не хватало, чтобы объять этническое многообразие в команде.
И гром хоть и не грянул (команду пока не распускали), но перекрещиваться мужику Юре было от чего – тренера поменяли и теперь это будет теоретик по «электронке». Как и во всех «цивилизованных» командах.
Юра ощутил пустоту и понял, что планам их конец…
С появлением люденов футбольные тактики в корне изменились. Эти новоявленные киборги выполняли любую программу, которую транслировали через передатчики специальные помощники главных тренеров. И пока людены были немногочисленны - тренеры оставались в какой-то степени прежними, лишь иногда используя мощное оружие в специальных целях. Но три года назад, «Османия» пошла на революционный шаг – выпустила на поле полный кибернетический состав, который выполнял задуманную сугубым теоретиком прошивку. И результат, поначалу не бог весть какой, был достигнут: «Османия» второй год безраздельно властвовала в Чемпионате. Остальные начали подтягиваться за ней. По всей видимости, пришла очередь и «Московии».
Нового тренера звали Пол Робинсон. Он с дальних позиций начал вещать о прогрессе и современном ритме. Бобров подивился тому, что и среди «теоретиков» есть невыносимые болваны. «Интересно, он еврей или англосакс?» - мозг лениво отказывался переваривать плохие новости и занимал себя всякой ерундой. А тренер всё вещал. Он говорил о том, что команду с новыми технологиями, которые будут управляться им и его мудрыми помощниками, ждут великие времена, что всем игрокам найдётся место («куда, интересно, будут втыкать программу мне или Ромке?» - резвился Юра), что жизнь их наладится и «победа будет за нами»!
Расходились бездумно. Пятёрка люденов осознала информацию и проявляла радостные эмоции – безмозглыми они до конца не были, и радоваться могли – а здесь было чему порадоваться. Ромка же, казалось, не совсем понял революционных перемен в клубе – он был, как всегда, улыбчив и позитивен.
– Да чего-то хмуришься-то? Может, он тебя в помощники возьмёт! – обнадёживал он Юру.
– Ага, а ты-то чем будешь заниматься в его «dream-team»?
– Да я ж убегаю от этих костоломов! – презрительно пфыкнул Васильев. Что правда, то правда. Почему-то изобретатели упёрлись в потолок со скоростными и координационными показателями киборгов. К примеру, связки рвались при попытках бежать стометровку быстрее десяти секунд. А Ромка – этот румяный молодец – мог. Да ещё жонглируя мячом попутно. «В моём детстве он был бы звездой высшего калибра даже без игрового мышления», думала Юрий. В общем, уникумов, типа Ромки, новые веяния пока должны были пощадить. До поры, до времени.
Тренировка была какой-то самостоятельной, и Юра бегал по кругу, периодически делая рывки. Вдруг из раздевалки вывалился колобком новый шеф (он был кругл и лыс) и заверещал, сгоняя на двусторонку. За ним вышли людены – похоже, что предстояла первая проба пера.
Играли на полполя, шесть на шесть. У одной команды был только вратарь естественник, остальные - киборги. А Юра капитанил в противоположном коллективе. За первые десять минут, «враги» истоптали прессингом «человеческую» пятёрку, накидав шестому, вратарю, четыре мяча. Юра, взмок, не смотря на прохладную морось, от напряжения, но приметил однобокость «прошивки» - игроки были зациклены на отборе мяча в чужой зоне и создании численного там же преимущества. На забивание мячей, когда возле ворот стояло три нападающих и один защитник, у киборгов фантазии хватало и без нового тренера. «Дадим им мяч, а сами встанем стеной, карауля отскоки от их деревянных ног». Техника и пластичность не были сильными сторонами люденов, а способности на импровизации в них не было и вовсе. Получив добровольно мяч и увидев перед собой полностью защищающуюся команду, людены дали сбой: мяч не держался у них, а пасы они могли делать лишь откровенные и банальные. Бобров легко расщеплял их маневры, командуя своими игроками, попутно готовя контратаку, в которую ракетой кидался Ромка. Пара бразильцев Ромула и Фергио дисциплинированно и технично помогали в избранной тактике, и счёт быстро сравнялся. Вторую двадцатиминутку, так и не изменив своим принципам жёсткого прессинга людены «продули» вчистую – 4:8 и настроение у Боброва и Ко было соответствующим. Хотя физически Юра чувствовал себя хреновато, как всегда после тяжёлых игр.
Мельком по пути в раздевалку, он заметил задумчивого Робинсона – «Чего-то на лихом коне ты не ворвался, да» - слегка позлорадствовал Юра. Хотя сам хмурые свои ожидания не коей мере не умалил. В предвкушении разговора с Ганжой он проследовал в раздевалку.
А на видофоне уже были записи. Точнее, одна. От Леры. Он вышел на улицу из раздевалки и включил автоответчик. Видофон быстренько соорудил прекрасный Лерин лик, который и произнёс всего два слова: «Надо увидиться». Мышцы размякли, а глаза затуманило тоской. Сердце ухнуло, как тогда, двадцать два года назад. «Как пацан, ей-богу», укорил себя Бобров, а на лице сквозь угрюмую маску сквозило ликование.
***
То «грехопадение» в их отношениях стало одновременно и точкой старта бурных изменений в стране. Сборная России благополучно была разгромлена в одной восьмой финала турками, что вызвало, понятное дело, возмущение публики. Её [публику], никто и не одёргивал – беспорядки шли один за другим, переходя в хроническую фазу. Власть так усиленно не противодействовала им, что возникало стойкое ощущение, что происходит грандиозное и управляемое шоу. Экстренное сборище ФИФА - и чемпионат сворачивают с вялой формулировкой «В связи с политической обстановкой оставшиеся матчи переносятся на неопределённый срок». В Москве вводится комендантский час, а всполохи людского буйства перекидываются на периферию.
Потакая погромам и мародёрству (комендантский час оказывается фикцией), власти, тем временем, закрутили гайки в других местах. Одним из этих мест оказалось «Возрождение». Борцов, как и полагалось ушлому руководителю, умыл руки и из воды вышел чистым, а вот Ганжа загремел в кутузку до осени. Боброва не тронули – его обеляли успешная учёба (футбольная принадлежность в то время, скорее, очерняла человека). А Лера…
А Леру умыкнул с собой Борцов. Сразу после того, как они вернулись в Москву, она глазами дала понять Юре, что произошедшее между ними – дань обстоятельствам и не более. Поэтому весть о том, что его любовь убывала в неизвестном направлении с другим, лишь небольшой ложкой дёгтя упала в бочку всё того же дёгтя. То лето стало первым сёрьёзным испытанием для Боброва.
Пережидать беспорядки он вместе с родителями уехал на Алтай. От гор веяло вечностью и покоем. Походная жизнь утрясала все душевные дрязги, а физическая нагрузка наполняла тело и мысли упругой силой. Они лазали по горам, ходили к ледникам, купались в кристально чистой воде, смотрели по вечерам на рыжий костёр. Жизнь здесь казалась степенной и прочной. Хотя новости «внешнего мира» злобной картечью сыпались из старенького радиоприёмника. Кренившуюся и терявшую фундамент вертикаль в Москве с готовностью подхватили «товарищи» с Запада.