Чему быть, того не миновать
Шрифт:
— Правильно говорить «кай», но прошу мой друг, опустим эти формальности, — поправил друга Леон и улыбнулся, вспоминая, что сколько он помнил Зотика, его всегда приходилось поправлять. Тот родился в простой крестьянской семье и не получал образования в привычном смысле этого слова. Его отец учил его рыбачить, охотится, строить лодки и дом, а также ухаживать за землей, урожаем и скотом, в общем всему, что умел сам. В свое время, Леон и Готфрид самостоятельно кое-как научили друга читать.
— И то верно! Какие вы мы мне каи или кии!? Вы ж мои лев и ворон, а я медведь! Помните еще, как мы друг друга звали в детстве, а? Кабы знал, что заедете, подготовился как следует!
— Год не видались, верно ведь говорю?
Готфрид кивнул.
— Ну как, ждут вас дома женушки-красавицы, заплетая
— Пока не до этого, — скромно ответил Леон, а Готфрид пожал плечами.
— С тобой то все понятно, мог бы и не спрашивать! — расхохотался Зотик, посмотрев на Готфрида. — Скорее я в эти ваши рыцари и кай-килары подамся, чем наш вороненок гнездо совьет, да воронятами обзаведется!
Голос Зотика заглушал не то что шум дождя снаружи, но и гром тоже. Белокурая девушка с косой до самого пояса, скромно поприветствовала гостей поклоном и гостеприимной улыбкой. Поздоровалась с гостями и ее младшая сестра Анна, поспешившая затем на помощь Арине с ее застольными хлопотами.
— Так, надо вас переодеть, а то с вас льет так, что в пору за лодкой бежать, а лодки то как раз сейчас у меня и нет! Прохудилась зараза…
— Боюсь твоя одежка будет сидеть на нас как тога на сильных мира сего из королевской столицы, — величаво и пафосно.
— Леон, наверное, будет не против, ему белое к лицу! — рассмеялся Зотик.
Здоровяк источал гостеприимное дружелюбие и радость. Его можно было описать как человека, который умеет радоваться любым мелочам и не хмуриться по пустякам.
— Ладно-ладно, шучу я! Подыщу что-нибудь из старой одежки, что для сынов на вырост оставлял. — Зотик хлопнул по спинам обоих рыцарей, от чего те чуть не споткнулись на месте и был таков.
Женщины накрывали на стол, а между тем показались и дети. Арина вышла за Зотика в тринадцать, тому тогда было четырнадцать. За шесть лет их пара успела разродиться тремя детьми. Старшей было пять, — белокурая девочка, точь-в-точь как мать. Среднему мальцу было три с половиной, а самому маленькому, год. Парнишки пошли в отца и у них на голове плясали такие же кучерявые языки рыжего пламени, а щеки сияли веснушками. Пошебуршав в соседней комнате, Зотик принес сухую одежду, а через некоторое время все семейство с гостями собралось за столом. Леон и Готфрид выглядели крайне забавно, сменив доспехи и расшитые гербами их домов одежды на свободные рубахи до колен и льняные штаны. Ну прямо деревенские красавчики. За пределами стола остался лишь годовалый сын Зотика, мирно сопящий в своей кроватке. Средненький, названный Петром, все таращил глаза на мечи рыцарей и величайшей радостью для него стало то, что ему разрешили их даже разочек потрогать. Анна скромно тупила глазки, постреливая взглядом на статных рыцарей. Девице было уже четырнадцать, а достойный жених еще не сыскался. Старшая дочь, Яра заворожено смотрела на гостей, в Луковицах редко происходит что-то необычное, поэтому любые перемены вызывали живой интерес. Но с еще большим энтузиазмом она стала смотреть на миску с вареньем из шишек, которую к столу принесла ее мать. Помимо этого, хозяйка угощала рыцарей жареными цыплятами, сытой и варениками, румяным караваем хлеба, а Зотик, поставил на стол горячий самовар, заваривая гостям травяной чай.
— Я вас еще на подъездах к деревне приметил. Все равно льет как из ведра, делать нечего, сидел пялился в окно. Кого эт вы там повязали? — дав друзьям перекусить, поинтересовался Зотик.
— Разбойников. Эти негодяи орудовали на тракте, воз столяров и плотников ограбили. — рассказал Леон.
— Людей тронули?
— Увы, убили.
— Пятерых мы положили на месте, оставшихся четверых пленили и привезли в ближайшую деревню, то есть к вам, на суд старосты.
— Да какой там суд душегубам! — Зотик вдарил по столу кулаком от чего вся посуда звякнула, Арина вовремя подхватила самовар за ручки, чтобы тот не опрокинулся. — Сейчас петли скрутим и на сук сосенки нашей их отправим! Почему вы их сами не отправили на суд Божий?
— Они сдались и сложили оружие. Нападать на безоружных значит самим уподобиться разбойникам. Если их ждет казнь, пусть так, но все должно быть по закону. — ответил Леон.
— А может их к делу пристроить? Бабенку хотя бы, как-то не по-людски это женщину вешать.
— Барышню, Готфрид, барышню, — поправил Леон.
— Чего это ты мой друг ранее Зотика не поправил с этим словом?
— Зотик, не рыцарь, а посему волен изъясняться как пожелает, нам же, рыцарям, должно вести себя подобающе и подавать пример остальным.
— Прости, мой друг, ты конечно же прав, — примирительно ответил Готфрид, поднимая руки.
— Вот времена-то настали дурные! Даже девицы в разбой подаются, забывая о своем месте в этом мире, верно я говорю, а? — негодовал Зотик и под стать его речам, в соседней комнате заплакал ребенок.
— Верно-верно, — согласился слегка раздраженный Готфрид.
Арина встала из-за стола и пошла убаюкивать малыша, которого похоже разбудила не гроза, а особенно громкая и эмоциональная речь Зотика. Леон задумчиво посмотрел ей в след, затем взглянул на Зотика. Сердце его переполнило странное, ноющее чувство чего-то упущенного или упускаемого прямо сейчас. Арина всего-то на год старше рыцарей, а у нее уже три ребенка, свой очаг, своя семья. С другой стороны, Зотик и не эквилар, ему ничего в этой жизни больше и не нужно было, ибо он получил все, чего желал — свой дом, жену и хоровод ребятишек. То, что зачастую рыцари поздно остепенялись было делом привычным и понятным, но… Все дело было в «но». Леон попробовал представить себя на месте Зотика, — с супругой и детьми. Нет, такая картина никак не хотела висеть во всех комнатах его сознания, нарочито срываясь с гвоздей на пол и раскалывая рамку. Все комнаты его внутреннего замка были завешаны полотнами с ратными подвигами, сражающимися рыцарями, невиданными землями и замками. На самой большой картине со спины были изображены два рыцаря верхом, посреди пыльной дороги, в конце которой на горизонте затухало уходящее в закат солнце — сам Леон и его друг Готфрид. Завести семью дело нехитрое, это всегда успеется, а вот странствия по миру и подвиги, этого никак нельзя упустить. Первое могло идти после второго, но не наоборот, рассудил Леон. Между тем, Зотик продолжал начатый разговор про пленницу с Готфридом.
— Кто она у них там в шайке, постельная грелка?
— Лучница, — резко ответил Готфрид, чтобы упредить ответ Леона, но последний и так был в замешательстве из-за своих мыслей и не стал пока влезать в разговор. — Сам же знаешь какой у альвов глаз. Тылы прикрывает и беглецов подстреливает, ну и твой вариант, само собой, — углубился Готфрид в своей легенде, взглянув на Леона и дав понять, что так надо.
— Ясно, а то я уж думал может та самая… — почесав затылок, заметил Зотик.
— Та самая? — поинтересовался Леон.
— Розыскную грамоту тута прислали, по всему княжеству стал быть шлют. Читаю я не важно, но спасибо вам, худо-бедно умею, суть уразумел. Мол в нашем крае орудует девица какая-то, черная оса или пещерная лиса, вродь как-то так ее кличут. Атаманша, слыхали да? Во дела-то! Думал мож ваша, ан нет, не ваша.
Рыцари переглянулись. Готфрид умоляюще посмотрел на друга и поспешил вернуться к ранее поднятой теме.
— Ну так как, Зотик, как думаешь, петлей их займут или делом?
— К какому такому их делу пристроить, Готфрид? Это ж надыть чтоб над ними стоял кто, караулил значится, а у нас тут рук свободных нет. В петлю их и делу конец, а альвийку… — Зотик задумался. — Так уж и быть, смягчили вы мое сердце — пятьдесят ударов плетью, прижечь раскаленным железом знак разбойничий и на волю, пущай идет на все четыре стороны, может наказом послужит черной козе… осе, тьфу ты, пес бы на ней ездил.
— Твои слова, да старосте бы в уста! — одобрительно воскликнул Готфрид.
Зотик вдруг хлопнул себя по лбу и выругался.
— Псоватая морда тартыги! Запамятовал совсем и вам ни слова ни замолвил — я ведь теперича староста! Уж полгода как значится.
— Да ты нас обскакал медведь! Получил повышение прежде нас, поздравляю! — улыбнулся Готфрид радостный вдвойне, как за друга, так и от того, что удалось отвести смертную казнь от Лисы.
— Отличные новости, Зотик, рад за тебя. Страшно представить, как ты справляешься с такой ответственностью — семья, хозяйство, а теперь еще и Луковки. Буду усердно работать не покладая рук, чтобы когда-нибудь достигнуть таких же высот как ты, дружище. — добавил Леон.