Через двадцать лет
Шрифт:
Джимми был здесь. А где-то он есть и сейчас…
Вечер и утро следующего дня принесли разъезды по адресам сдаваемых квартир. Последние находились далеко друг от друга, что позволило свести более тесное знакомство с транспортом, а заодно вспомнить об интуиции. Именно на неё полагалась Эрика, едва ли успевшая понять, какой из районов удачный, а какой – так себе. Один день… Подумать только, что сутки назад она садилась в самолёт, готовясь встретить незнакомую территорию! Сейчас, когда пять «вполне
Две квартиры располагались очень далеко от центра, едва ли не впритык к горам. Третья была милой и подходила по всем пунктам, но стоила дорого. Четвёртая и пятая выглядели идеально, да и хозяева обоих, кажется, ничего не имели против кандидатуры Эрики. С жильём предлагалось хорошее расположение, освещение, отопление, балкон (!) и – бонусом – изящная посуда, годная для сервировки Локвудских «экспозиций». В принципе, шестую квартиру можно было сразу отмести, а выбрать сейчас, но девушка привыкла действовать по-журналистски дотошно и обстоятельно. Раз нашла – то обязательно увидит, и потом, неразобранный почти полностью чемодан потерпит.
Она даже успела отыскать адреса нескольких режиссёров в Интернете и переслать им текст пьесы, подписавшись при этом как «мистер Рубинштейн». Проверенный приём, всегда спасавший в трудных ситуациях – лучше незнакомым читателям представляться мужчиной, дабы избежать предвзятого отношения. Эрика надеялась, что слова Виктора о развитой культуре оправдают себя, и удастся закрепиться здесь, в Эйвери-маунтин, не боясь возвращения в Нью-Йорк. Пускай уж Бродвей остаётся запасным аэродромом.
Интересно, а как её творчество выглядит со стороны? В случае успеха любой человек в толпе может оказаться потенциальным зрителем или критиком. Что бы они сказали, попав на спектакль? Эрика, выйдя из вагона метро, огляделась, ища среди спешивших по лестнице тех, кого имело смысл к театралам. Что бы сказал вон тот мужчина, аж с тремя журналами в руках? Интеллектуал, наверняка следит за культурной жизнью… Что бы сказала леди в полушубке, встряхивавшая мелированными волосами? Или обогнавшая изящно и легко женщина в белом пальто? Последняя, будто почувствовав, что стала объектом чужих мыслей, ускорила шаг и вдруг, споткнувшись, растянулась на лестнице, прямо на влажных грязных ступенях.
– О Господи! Вам помочь? – Эрика и ещё несколько человек бросились к упавшей. Та, пару мгновений пребывая в шоке, попыталась подняться и кое-как отряхнуться.
– Что случилось?
– Кому-то нужна помощь?
– Вы не пострадали?
– Оставьте меня! – женщина отмахнулась от чужих рук, осматривая себя и силясь убрать с лица длинные тёмные волосы. Судя по дрожащему голосу, она готова была вот-вот расплакаться, не то от неожиданности, не то от боли. Эрика, привыкшая никогда и ни с чем не тянуть долго, первой шагнула ближе.
–
– Спасибо, не нужно. Я в порядке, - незнакомка хотела, было, пройти дальше, но тот час пошатнулась. Эрика, машинально ухватив её за локоть, перевела взгляд вниз.
– Уверены? У вас каблук отлетел, обе ладони в грязи и колготки разодраны.
– Чёрт, и правда… И синяк, кажется, на коленке будет…, - протянула пострадавшая, наконец-то отбрасывая волосы назад. Перед Эрикой стояла совсем молодая девушка, едва ли старше её самой, с удивительно располагающим миловидным лицом и взглядом человека, успевшего за секунду разочароваться в жизни.
Небольшое скопление народа вокруг, посчитав ситуацию исчерпанной и неопасной, начало рассасываться. Никто не умер и не получил тяжких телесных, хотя Эрика была куда менее легкомысленной. При виде её незнакомка смущённо улыбнулась. Мисс Рубинштейн включила всё своё обаяние, улыбаясь в ответ:
– Нам по пути? Предложение помочь ещё в силе
* * *
– Извини, зря я накинулась на тебя в метро, просто это всё так… унизительно, что ли?
По улице медленно и осторожно шли две девушки: одна в чёрном, другая – в белом. Эрика поддерживала спутницу за локоть, пока та, балансируя, как балерина, пыталась не оскальзываться в испорченном сапоге.
– Брось, думаю, каждый хоть раз в жизни падал. Иногда удачно, иногда – не очень.
– «Не очень» – как раз про белое пальто и слякоть, когда к тебе спешат окружающие. А то, бывает, ждёшь помощи с чем-то – и ноль внимания.
– Разве? Мне показалось, тут очень отзывчивые люди: я второй день в городе, а прохожие легко идут на контакт и всё такое…
Темноволосая девушка указала на ближайший поворот и, прихрамывая, с интересом взглянула на спутницу.
– Надо же, я бы уверена, что ты из местных. Акцента вроде не слышно…
– Из Нью-Йорка. Кстати, я – Эрика.
– Ох, прости, совсем ушла в себя… Мелс, но можно Мелли. Мы почти добрались, вон тот серый дом – мой.
Эрика, увидев здание, кивнула.
– Мелли – это сокращение или полный вариант?
– Сокращение, предпочитаю именно его. А то люди, когда слышат фамилию Гамильтон, сразу начинают неадекватно реагировать и спрашивать, читала ли я «Унесённых ветром».
– Так ты – Мелани Гамильтон, как в романе? – Эрика, охнув, сама едва не споткнулась.
– Слушай, ну тогда всеобщий энтузиазм понятен! Здорово напрягает, наверное?