Через пески

Издательство Азбука®

Вик помнила тот день, когда ей впервые захотелось убить человека. Не в шутку, как ребенок, который говорит «Я тебя убью» обидевшему его другу: она всерьез все обдумала, составила в уме план и в конце концов решила забрать

у человека жизнь. Покончить с ним навсегда.

Все меняется для тебя, когда ты обнаруживаешь эту черту в песке. И еще больше – когда ты ее пересекаешь.

Образ мужчин, обнимавших ее в материнском борделе, ярко горел в душе Вик, и она вовсе не переживала из-за того, что случилось с ними впоследствии. Точно так же она не собиралась переживать из-за этого города чудовищ, мучивших ее народ с незапамятных времен.

Вик проделала немалый путь, чтобы отомстить тем, кто сровнял с землей Спрингстон, тем, кто обрушил большую стену, где она выросла. Она проделала немалый путь, желая отплатить этим людям за то, что они пытались взорвать Лоу-Пэб, единственное из всех прочих мест, которое она считала домом. Она пересекла Ничейную землю, неся за спиной атомную бомбу: как ей сказали, это устройство можно привести в действие, крепко сжав его.

Оказавшись по ту сторону Ничейной земли, Вик нырнула под большую трещину, по которой текло больше воды, чем могла бы выпить тысяча душ за всю свою жизнь. За эту поистине адскую неделю она смогла вволю поразмышлять о том, что собиралась сделать. Теперь, лежа под центром дикого города, построенного на песке, Вик ни о чем не жалела. Все, что у нее осталось, – полная страданий жизнь и распиравшая ее злость.

Она запустила вверх струю подземного песка, и на городской площади образовалась колонна высотой в несколько метров с бомбой на вершине. Бомба по воле Вик оказалась внутри песчаной сферы. Затем она сжала сферу, превратившуюся в стеклянный шарик, в крохотную точку, которую Вик сокрушила мысленно кулаком.

Пламя, что разожгли в ней те мужчины, запалило фитиль; раздался взрыв – и эта странная чужая земля сделалась преисподней.

Четырьмя часами раньше

– Похоже, Джона к тебе неровно дышит, – сказала Мелл.

Аня повернулась к своей лучшей подруге. Они вместе шли домой из школы – две капли в потоке ребят, текшем через город. То был последний день их учебы, но никто из них еще не знал об этом. Никто не знал, что город, который они называли своим домом, скоро перестанет существовать.

– Кто такой Джона? – спросила Аня.

– Парень, что идет за нами, – ответила Мелл.

Аня бросила взгляд через плечо. За ними и в самом деле следовал какой-то мальчишка, которого она смутно помнила, – встречались на занятиях по горному делу. Он был на год или два младше ее – шестнадцати лет или около того, – но учился в одном из старших классов.

Когда он наклонил голову, натягивая на щеки потрепанный платок, в смешных очках отразился отблеск послеполуденного солнца. Худощавый, он сгибался под весом рюкзака, – казалось, тот был нагружен свинцом, хотя, видимо, в нем лежали книги.

Явно почувствовав, что на него смотрят, Джона поднял глаза, и Аня уловила на его лице едва заметную улыбку. Она резко повернула голову, смущенная оттого, что он перехватил ее взгляд.

– Шизик какой-то, – сказала она, и Мелл рассмеялась.

Впереди какие-то ребята постарше их курили самокрутки. Аня не курила, но обожала этот запах. Ей нравился один из парней – Кайек Ву, капитан школьной команды по крикету. Мимо него было приятно ходить по коридору: в воздухе всегда висел аромат табака. Мелл была в платке и слегка вспотела от послеполуденной жары и быстрой ходьбы – надо было не отставать от мальчишек с их размашистыми шагами. Кайек повернулся, увидел шедшую за ним Аню, рассмеялся и выпустил облачко дыма; девушка поспешно уставилась на свои туфли.

– Поговори с ним, и все тут, – сказала Мелл.

– С кем? – спросила Аня, притворяясь непонимающей, будто лучшая подруга плохо знала ее.

– Ладно, не важно. Но если все время желать чего-нибудь и ничего не делать, никогда этого не получишь.

Подруги шли молча. Аня размышляла над словами Мелл. Да, она предпочитала помалкивать о том, чего желает. Больше всего ей хотелось оказаться подальше от Эйджила, от школы, от рудников. Ей хотелось жить на востоке, за океанами, где короли и королевы в расшитых золотом одеждах путешествовали в колесницах по небу, где руда, добытая из земли, шла на изготовление всевозможных вещей для империи магии и чудес. Но о таких мечтах лучше было не распространяться, чтобы не сойти с ума от тоски.

Улицы становились все более узкими, поток учеников редел. Извилистые переулки на окраине города остались позади, грубые каменные мостовые сменились дерном и гравием. За ржавыми изгородями из проволочной сетки бродили собаки с торчащими ребрами. Поднятый ветром мусор оседал на переплетении проводов, тянувшихся от дома к дому. В одном дворе расхаживали куры и время от времени что-то клевали. Здесь были уже не магазины дорогой одежды, как в центре, а лавки старьевщиков, ремонтные мастерские и склады лома – мир будто разваливался на части по мере того, как Аня приближалась к своему району на северной окраине города.

По ту сторону ущелья, в рудниках, раздавались взрывы, иногда настолько сильные, что над землей вздымалась пыль. Магниты и электрические поля выхватывали все полезные материалы, оставался лишь мусор – ветер уносил его на запад, в пустыню. За годы учебы Аня узнала о рудниках больше, чем ей могло потребоваться за всю жизнь, но все эти факты пребывали где-то на краю сознания, как и непрекращавшиеся глухие удары на западе.

Над головой, словно жирные уродливые птицы, проплывали вагонетки с обработанными материалами. Чтобы добраться до дома, надо было пройти под вагонетками, направляясь на север, к железнодорожному депо, разгрузочным станциям и общежитиям для рабочих компании. В детстве Аня с друзьями часто каталась на вагонетках, возвращаясь из школы. Интересно, занимаются ли этим ребята сейчас? В тринадцать лет она решила, что упоение высотой и плавным движением не стоит испорченной одежды и несмываемых черных пятен. Вагонетки, когда-то казавшиеся волнующей экзотикой, стали не более чем тенями на земле.