Через тернии – в загс!
Шрифт:
Смоленский ходил из угла в угол. Небольшие габариты собственной кухни не давали ему развернуться в полную силу, и он подумал о том, что надо бы приобрести беговую дорожку. Помимо этой остро необходимой вещи, профессор размышлял о превратностях судьбы. Вчера он признался Эмме в любви и предложил свою руку и сердце. Она загадочно улыбнулась и ничего толком не ответила. Сколько можно тянуть из него жилы?! Едва Смоленский успокоился по поводу Емельянова, который стал гораздо реже появляться у его любимой женщины, как возникло новое препятствие – какой-то непонятный родственник Королевой. У него, по ее словам, он и должен будет просить ее руки. Так было принято в прошлые времена, это остается традицией и в наш сумасшедший век. Хотя, что это за капризы? Они взрослые люди, которые вполне сами, без родственников и свидетелей, могут разобраться в жизненных коллизиях и прийти к взаимоприемлемому решению. А оно, по мнению профессора, было совершенно очевидно: Эмма должна выйти за него замуж.
Где она еще сможет найти такого положительного во всех отношениях мужчину в самом расцвете сил и возможностей?! Глупец Емельянов никогда не сделает ее счастливой – хорошо, что она наконец-то это поняла. Конечно, следует отдать ему должное, не такой уж он и глупец, раз ухватился за Аллу Хрусталеву. Они так похожи с Эммой, что Смоленский несколько раз путал женщин, но чаще с удивлением любовался этим сходством. Тем не менее Эмма теперь была свободна от Емельянова и должна была принять его предложение. Должна?! Смоленский принялся ходить еще быстрее, он задумался над тем, каким образом ускорить события. Запустить перед ее окнами фейерверк? Нанять цыганский хор? Спеть самому? Он прокашлялся и затянул романс, поймав себя на том, что жутко фальшивит.
Эмма пригласила его сегодня в гости. Ему еще предстояло купить роскошный, как и женщина, к которой он собирался идти, букет. Розы, пусть это будут алые розы! Удивить чем бы то ни было Эмму нельзя. Она всего имеет в полном достатке и сама удивит, кого захошь. Значит, ему следует совершить неординарный поступок! Смоленский вышел на балкон и перегнулся через перила. Он придет к ней через пропасть. Он перелезет на ее балкон! Только бы Ковалевская вновь не приняла его попытку за домогательство. Да, он домогается! Но не ее.
– Аленький, – подошел к Алле Максим и поцеловал ее в шею. – У нас сегодня вечером важное дело. Если ты, конечно, не против.
– Разве я могу быть против тебя? – улыбнулась Алла, отвечая на его поцелуй. – Я заранее согласна!
– Вот и отлично, – обрадовался он, – тогда мне не придется тебя уговаривать. Сегодня вечером мы идем знакомиться с моей мамой.
– Что?! – Алла подумала, что ослышалась. – Куда мы идем сегодня вечером?!
– К моей маме, – повторил он, – а что, собственно, в этом такого? Должна же ты когда-нибудь с ней сблизиться!
– Я не хочу к ней приближаться, – пролепетала Алла, – я ее боюсь. Я ей не понравлюсь.
– Глупости, – серьезно ответил ей Емельянов, – ты должна это сделать. Другого выхода у нас нет. Она же моя мать!
– Конечно, конечно, – поспешно согласилась Алла, – я все понимаю. Только это для меня такая неожиданность. Нужно же как-то подготовиться, что-то купить…
– Ничего не нужно, – обрадовался он ее скорому согласию, – я уже все подготовил.
– Я должна, – Алла провела по волосам, – зайти в салон, сделать какой-нибудь креатив.
– Чем проще, тем лучше, – посоветовал ей Максим. – Возможно, – он на мгновение задумался, – тебе лучше выпить перед встречей успокоительное. Ты слишком волнуешься.
– Еще бы, Макс, не каждый же день я хожу к будущей свекрови, – попыталась оправдаться Алла. – Даже не каждый месяц, не каждый год, не каждое десятилетие…
– Стоп! – Максим снова ее поцеловал. – Не волноваться! Нужно принять горячую расслабляющую ванну с ароматами валерьяны. Сейчас я тебе ее приготовлю. – И он вышел.
Алла осталась стоять посреди комнаты с немым вопросом в испуганных глазах. Итак, он не сирота. Этого и следовало ожидать. У него есть мать, с которой теперь она будет его делить. Она нисколько не сомневалась, что матери Максима не придется по вкусу дамочка со взрослой дочерью.
Она ее просто сожрет, а косточки выплюнет под ноги сыночку. Уж Алла-то это хорошо знает. Свекровь у нее уже была, печальный опыт тоже. Она вздохнула и прислушалась к тому, как поет Емельянов в ванной. Он и сам чувствует, чем может закончиться эта встреча. Хорошо, что Алла не успела ему признаться, что беременна. Ничего, она сама сможет вырастить ребенка, одну уже вырастила. Но неужели дойдет до такого?! С чего она взяла, что не понравится будущей свекрови? Наверняка Максим ее заранее предупредил, рассказал о своей избраннице. Если бы мать была против нее, то сегодня он не вел бы невесту к ней в гости. Это ее немного успокоило, и она направилась к шкафу для поисков соответствующего месту и времени наряда.
– Аленький, – Максим остановил свой автомобиль возле высотной новостройки. – Ты должна помнить, что я тебя очень люблю. И что бы ни случилось, всегда буду любить. Только тебя. Одну на всем свете. Других женщин для меня не существует. – Он потупил глаза. – Мать не в счет, сама понимаешь.
Она понимала, но когда они зашли в просторный лифт, целоваться отчего-то расхотелось. Емельянов и сам разволновался, словно студент-двоечник перед экзаменом. Он держал ее за руку и пытался отвлечь веселыми анекдотами, услышанными от шведа.
Двери лифта раскрылись, и перед глазами Емельянова и Хрусталевой возник профессор Смоленский. В тапочках на босу ногу и пузырящихся трениках он собирался спуститься вниз по лестнице, держа в руке пустой граненый стакан. Его изумлению не было предела. Он опешил до такой степени, что даже не поздоровался с ними. Алла сама кивнула ему и глупо улыбнулась. Заводить светскую беседу на тему хорошей погоды в преддверии ответственной встречи ей не хотелось. Емельянов кинул обычное «Здрасьте!» и подвел Аллу к одной из дверей. Профессор с воем кинулся вниз по лестнице и принялся барабанить к Ковалевской.
– Водки! – потребовал он, когда дама открыла дверь.
– Есть только бренди, – подмигнула ему Софья Владленовна и мощным рывком закинула профессора с пустым стаканом в свою квартиру.
– Какая большая комната, – восхищалась Алла просторным помещением, которое Емельянов открыл своим ключом. – Все-таки планировка новых домов поражает своей масштабностью.
Она прошла и огляделась. Квартира очень даже ничего, да что там говорить, настоящее гнездышко богатой престарелой фурии, цепляющейся за своего сыночка из последних старческих сил. Где это больное сгорбленное годами существо, которое она в ближайшем будущем назовет мамой?