Через тысячу лет
Шрифт:
Вечером, когда все, собравшись дома, пили чай, Ашир рассказал матери и Ялкабу, как они привезли на машине льдину...
— Смотрим, на берегу лежит огромная льдина, приблизительно со шкап. Видимо, кто-то льдину вытащил на берег, мы ее еле-еле погрузили на машину. Когда наши руки прикоснулись к ней, то пальцы сразу заледенели, честное слово! Привезли льдину и с трудом отломали кусочек ломом. Этот кусочек измельчили и дали его курам. Утки и куры, наседая друг на друга, е удовольствием клевали его. Если у тебя появится желание, можешь прийти к школьному сараю и посмотреть на нашу находку, — пригласил Ашир Ялкаба. — Только поспеши, пока он весь не успел растаять!
Ялкаб на следующий день подошел к школьному сараю и посмотрел на лед. Тот немного уменьшился, растаяв. Вокруг подтаявшего льда собрались ученики, увидев врача, они посторонились, давая ему дорогу. Ребята, замолчав, ждали, что скажет Ялкаб.
Как и все, Ялкаб сначала пнул лед ногой, медленно обошел вокруг льдины, всматриваясь внимательно в нее, потом взял лежавший рядом топор и ударил по середине. Льдина вдребезги разбилась. Ялкаб уронил топор на землю. Все замерли на месте от неожиданности. Среди осколков тонкого льда лежал человек с черной бородой и большим носом, резко выделявшемся на его бледном лице.
* * *
Уполномоченному районного отделения милиции по селу было за пятьдесят. Старшину Туйлека Найзаева среди населения прозвали Туйлек-коротышка. Он прослужил в органах милиции почти двадцать два года. За все эти годы службы он не получил ни разу ни одного взыскания. Люди часто благодарили его за помощь, за доброту.
Когда он говорил о себе, то частенько с улыбкой добавлял:
— За хорошие показания в службе, которую я исполнял, надеюсь, со временем мне дадут орден.
Жесткие волосы, ниспадающие на его морщинистый лоб, массивный нос, который напоминал сидящую лягушку, пронзительный взгляд зеленых глаз,—придавали ему вид сурового, даже злого человека. Он был предан работе, отдавая ей всю душу. Он знал всех собак своего села по кличкам! Если вдруг узнавал, что в каком-то селе собака заболела бешенством, то не давал покоя ветеринарным врачам ни днем, ни ночью, пока не убеждался, что опасность для населения миновала. Но, жаль, он был туповатым.
Трудно было определить в каких отношениях он находится с семьей. Со своими односельчанами он разговаривал официально. Умел уважительно относиться к своему начальству, юлить перед ним. Если начальство скажет ему—иди, он бежит, а если скажет — беги — летит, а порой, перестаравшись, получает нагоняй.
«В льдине найден труп», — сообщила ему. Он сказал сообщившему: «Мы сейчас приедем, посмотрим и проверим. Пока я не подойду, стой у дверей!»
После этого Туйлек побежал на почту, чтобы позвонить начальнику, сообщить ему о чрезвычайном происшествии.
Туйлек ворвался в комнату, громко топая ногами и, не поздоровавшись, обратился к девушке, которая сидела у коммутатора:
— Ну-ка, вызови начальника по прямому проводу! Девушка, привыкшая к его грубоватому характеру, улыбаясь, подала трубку служебного телефона:
— Говорите!
— Я-то поговорю, только ты не имеешь права слушать мои секретные донесения. Можешь заниматься своими делами, — сказал Туйлек и, понизив голос почта до шепота, начал разговаривать с начальником.
— Товарищ майор, старшина Найзаев сообщает вам важные сведения о происшедших событиях. Во вчерашней льдине, которую школьники привезли с реки, найден труп.
— Примите срочные меры! — раздался в трубке голос майора милиции. Видимо, майор давал указания старшине, надеясь, что в этот раз Найзаев сумеет отличиться. Закрученные усы старшины во время разговора еще больше затопорщились.
После разговора с начальством Туйлек пришел во двор школы и увидел, как Ялкаб и учителя, не переставая, спорили друг с другом. Всегда молчаливый Ялкаб сегодня был просто неузнаваем.
Туйлек знал Ялкаба с детства, приходил к нему почти каждый день, когда мучился от зубной боли. На сей раз, однако, старшина, приложив руку к фуражке и козырнув, сказал официальным тоном:
— Гражданин, прошу вас следовать за мной! Ялкаб сначала с удивлением посмотрел на него, а потом на учителей, и все громко рассмеялись.
— Тихо! Остальные разойдитесь и займитесь своими делами! Гражданин, вы что, не Слышите, что я вам сказал? — рассердившись, промолвил Туйлек. Прислонившись к столу, который стоял в тени, вытащив из потрепанной сумки стародавнюю тетрадь, Туйлек приготовился писать:
— Фамилия, имя?
— А зачем тебе? — спросил Ялкаб и, снова не сдержав себя, улыбнулся.
— Вы не имеете права задавать вопросы. Прошу только отвечать!
Повторяя несколько раз один и тот же вопрос, он тщательно брал показания у Ялкаба о найденном трупе. Туйлек с усердием писал тупым чернильным карандашом, допуская чуть ли не в каждом слове ошибки. Иногда он исправлял их, слюнявя карандаш. Он так усердно писал, что измазал себе весь рот и нос чернилами.
Поднимая пыль, к школе подъехала машина «ГАЗ-69».
Ялкаб узнал тех, кто приехал в машине, это были; начальник районного отделения милиции Туваков и следователь прокуратуры. Когда машина остановилась недалеко от них, Ялкаб хотел встать, но Туйлек строго приказал:
— Гражданин, прошу сесть!
Ялкаб, покачав головой, снова сел.
Поправив фуражку, ремень и рубашку, Туйлек побежал к начальнику. Отдав честь, он сообщил о том, как был найден труп:
— И потом, товарищ майор, Ялкаб Пальванов разрубил топором льдину, — сказал он и протянул свои записи начальнику.
Туваков просмотрел их и, улыбаясь, направился к Ялкабу.
Они любезно поздоровались, поговорили друг с другом о житье-бытье. Туваков посмотрел на Туйлека, который стоял рядом, вытянув руки по швам, и сказал ему:
— Эти бумажки можете порвать, и потом идите к речке и смойте с губ чернила. Вы свободны!
Туйлек порвал бумаги с показаниями, которые так усердно писал и разбросал по ветру клочки, которые, развеявшись, попадали на землю. Ступая по ним, он торопился выполнить приказ начальника.
Труп, лежавший в середине льдины, следователь сфотографировал, сначала стоя у головы, а потом у ног.
В деревянном сарае, включив три высоковаттные лампочки, приготовились к обследованию трупа. Следователь, рассматривая его одежду, сапоги на ногах, шапку, сказал: