Через тысячу лет
Шрифт:
— По моим предположениям, все эти вещи относятся не к нашему веку.
Чтобы уточнить это предположение, вызвали учителя истории из школы. Он тоже подтвердил догадку следователя и, уточняя, сказал:
— Вещи этого человека производились где-то в десятом-одиннадцатом веке.
Туваков удивился:
— Так давно?
— Может быть, и в более раннее время. Когда труп перевернули на другую сторону, все увидели на правом бедре вонзившуюся глубоко стрелу,
— Что я говорил?! — торжествуя, проговорил учитель истории.
Ялкаб, оголив бедро, вытащил стрелу и подал следователю. Все собравшиеся здесь люди рассматривали стрелу. К ним присоединилась и Аннабег Курбанова.
Вокруг сложенных в поленницу дров бегала охотничья собака учителя истории, неизвестно когда она забежала в дверь. Собака гонялась за крупной кошкой. Кошка сидела среди колючих дров и дразнила собаку, уставившись на нее своими небольшими, как копейки, глазами, вертя хвостом и взъерошивая шерсть на спине. Собака, ощерив пасть и стуча клыками, лаяла, злясь на кошку.
Аннабег Курбанова, не выдержав, крикнула:
— Пошел! Пошел вон отсюда!
Собака, поджав хвост, отошла от поленницы. Когда проклятый враг удалился, кошка, осторожно ступая, легким своим шагом подошла к трупу. Без конца трясь об его густую бороду, кошка с удовольствием замурлыкала.
— О, да по-моему, эта кошка не знает разницы между мертвым и живым. Посмотрите вы только, как сладко она мурлыкает, — сказала Аннабег Курбанова рядом стоявшим.
— Да какая ей разница, мертвый или живой, ведь она же кошка?!
— Уж она-то наверняка тоже знает разницу, — ответила, не задумываясь, Аннабег.
— А? Что ты сказала, Аннабег? Что она знает разницу? — спросил Ялкаб, вздрогнув словно от тока.
Он еще ближе подошел к трупу и стал рассматривать ранку, оставленную стрелой. Ранка была очень маленькая, не больше ногтя на мизинце младенца.
Хотя стрелу вытащили совсем недавно, цвет раны изменился, и сама рана, которая была с ноготочек, немного увеличилась в размерах.
Увидев, что в трупе происходят изменения, Ялкаб пришел в дрожь от сильного волнения. Он, медик, никак не мог объяснить эту загадку природы.
Когда Ялкаб обращался с каким-либо вопросом к людям, которые находились рядом, голос его дрожал.
— Товарищи, разрешите труп немедленно доставить в больницу! Потому что так надо, потом все объясню!— заявил, наконец, он категорическим тоном.
Разрешение было получено.
После этого Ялкаб позвонил в больницу и вызвал «Скорую помощь».
Когда труп срочно доставили в больницу, Ялкаб обработал рану от стрелы, помазал мазью и наложил повязку.
Врач начал снова обследовать труп вместе с должностными лицами, приехавшими из района.
На операционном столе лежал здоровый человек лет тридцати — тридцати пяти. Его верхняя губа была толстой, отчего рот казался чрезмерно большим. Усы свои он, видимо, выщипывал не ленясь: над верхней губой не было ни одной волосинки. Его закрытые миндалевидные глаза погасли под крыльями черных бровей. Черная борода, которая почти доходила до груди, придавала особенную красоту этому крепко спавшему человеку.
Найденный нож, лежавший около трупа, еще раз доказывал, что этот человек — посланец древнего мира.
Историк с большим усердием старался прочитать знаки из арабского алфавита, которые были начертаны на рукоятке ножа. Наконец, он прочитал:
— У... р... х... УРХ. Товарищи, этого человека зовут Урх!
– Я вижу, что мы здесь не нужны, это работа не по нашему профилю, — сказал начальник милиции и ушел вместе со следователем.
Ялкаб попросил фельдшера приготовить холодную ванну и положить туда труп.
— Когда он совсем оттает и размякнет, скажите мне. — попросил он и начал проверять карманы Урха.
У Урха на одежде, которая была похожа на чекмень, обнаружили два кармана. Один карман был пуст. Во втором Ялкаб нашел мелкие посеревшие семечки, они предположили, что это семена хлопка.
Аннабег Курбанова спрятала семена в пакет и промолвила:
— Половину я возьму себе на память, а остальные попробую посеять, чтобы изучить, может быть, кто знает, что-то и взойдет.
Когда Ялкаб пришел домой вечером, он вспомнил, что сегодня во рту у него не было и кусочка хлеба. У него потекли слюнки при виде куриного бульона, густого, словно сливки, который мать подала ему в шакясе — посуде для супа. Обращаясь к матери, Ялкаб спросил:
— У тебя в казане еще есть суп, или это все?
— Кушай себе на здоровье, а суп еще найдем, ягненок мой.
Он только прихлебнул вкусного бульона, как в соседней комнате раздался непрерывный телефонный звонок. Ялкаб, вскочив, поднял трубку:
— Да, я Ялкаб! Говоришь, что размякло? Сейчас иду!
Он сунул в карман надкушенный ломоть хлеба и выбежал из комнаты. Скорей в больницу!
Приложив ладонь ко лбу Урха, который лежал в ванной, Ялкаб глубоко задумался. Наступал самый ответственный момент.
Пока мозг его еще окончательно не оттаял. Может быть, еще подождать? Могут разрушиться мозговые клетки. Надо сейчас же, немедля, действовать медикаментами на сердце.
Трое людей начали осторожно массировать тело Урха.
Ялкаб в это время готовил электрические приборы, которые восстанавливали работу сердца. Затем, прикрепив к Урху электрическую цепь, попросил остальных отойти в сторону. Когда он нажал указательным пальцем на красную кнопку, тело Урха сильно вздрогнуло.
Ялкаб, сразу приложив ухо к сердцу, стал слушать.