Черная гора (сборник)
Шрифт:
– Нет.
– Тогда не буду прибегать к музыкальной терминологии. Ваша затея вломиться сюда с байкой о том, что кто-то присвоил себе кучу денег, предназначавшихся Льювенту, бред сивой кобылы. Что за нелепая фантазия?
– Какая жалость, что вы о ней столь невысокого мнения! Я предложил ее вместо другой нелепой фантазии. Та принадлежала Льювенту и сводилась к тому, что кто-то отравил вашу тетю.
Пол откинул голову и зашелся в булькающем смехе. Мои слова его явно позабавили. Когда к нему вернулась способность разговаривать, он произнес:
– Честно
Я ответил, что всю жизнь только об этом и мечтал, но Пол меня не слышал. Он вскочил с кровати и кинулся к фортепьяно. Сел на табурет, протянул к клавишам растопыренные пальцы, откинул голову с закрытыми глазами и на несколько мгновений застыл. Неожиданно обе его руки опустились на левую часть клавиатуры, и тишину разорвал удар грома. За первым громовым раскатом последовали другие, после чего руки Пола стали смещаться вправо и громыхание вскоре сменилось взвизгами и тонкими всхлипами. Вдруг Тейер резко остановился и повернулся лицом ко мне:
– Вот как я жажду этих денег. Вот, что я чувствую.
– Как все печально! – промолвил я.
– А я о чем говорю?! Допустим, у меня было бы пять миллионов. С доходов от этой суммы я мог бы выходить в эфир по часу в день в десятке крупных городов. Да не один, а с тридцатью оркестрантами! Мы бы играли музыку грядущего! Я уже успел кое-что сочинить. Думаете, я тронутый? Да, черт подери, вы правы! Я тронутый! Безумный. Одержимый тем самым безумием, которое когда-то владело Бетховеном и Бизе! А записи! Какие я буду делать записи! Вернее, какие бы я делал записи… Увы… Вместо того чтобы воплотить в жизнь эту мечту о рае, я сижу здесь. Я вот только что рассуждал о миллионах. А знаете, как у меня обстоят дела с финансами? Сейчас услышите.
Отвернувшись от меня, он склонился над фортепьяно и стал двумя пальцами правой руки наигрывать на черных клавишах. Пол не выходил за пределы одной октавы, еле-еле нажимая на клавиши, так что, даже навострив уши, я едва слышал слабое бессвязное бренчание. Оно вызывало у меня зубовный скрежет.
– Могу одолжить вам доллар, – повысив голос, промолвил я.
Пол замер:
– Спасибо. Если ваша помощь понадобится, я дам вам знать. Меня здесь кормят, так что с голоду я не помру. Хотите знать, что сказала бы мисс Мэрси?
На этот раз он играл обеими руками и уже не бренчал. Пальцы его извлекали из инструмента ласкающее слух воркование. Это один в один была мисс Мэрси, со всеми ее интонациями и сменами темпа речи. При этом ничего похожего на мелодию
– В яблочко, – оценил я, когда Пол закончил играть. – Я бы узнал ее даже с закрытыми глазами. Превосходно.
– Благодарю. Льювент говорил вам, что я потерял голову из-за мисс Рифф?
– Нет. А что, это правда?
– Еще бы. Если бы я сыграл вам свои чувства к мисс Рифф, вы бы непременно растрогались. Увы, она ко мне равнодушна. Именно поэтому я и высвистал сюда Льювента. Испугался, что она хочет захомутать дядю. Я и сейчас этого боюсь. Весь дрожу от ужаса. И теперь вы с Льювентом все испортили.
Я выразил свое несогласие и объяснил, почему он неправ. Во-первых, сказал, что, по мнению Льювента, будет лучше, если мы настроим против себя всех трех подозреваемых. Это не свяжет, а, наоборот, развяжет нам руки. Как только мы выясним, кто наша героиня, он тут же начнет ее обрабатывать, а Льювент предпочитает, чтобы дама изначально испытывала к нему враждебность, а не безразличие.
Этот пункт плана вызвал у Тейера сомнения. Он начал возражать, но я мало что понял, поскольку Пол продолжал аккомпанировать себе на фортепьяно. Поэтому я попросил его перебраться обратно на кровать, что он и сделал.
Поговорив с ним еще немного, я пришел к выводу, что напрасно трачу время. Пол не мог внятно ответить ни на один из интересующих меня вопросов. Оставив его в одиночестве, я медленно, нога за ногу, спустился вниз.
На лестничной площадке этажом ниже мне повстречалась горничная в фартучке и наколке. Слой помады на ее губах был в дюйм толщиной. Она бросила на меня косой взгляд, вызвав желание затащить ее силком в швейную и хорошенько допросить, но я решил отложить крайние меры на будущее.
Я спустился на этаж ниже, и там меня обуяло искушение. Справа виднелась дверь в комнату Льювента, а прямо передо мной маячила другая, проем которой специально расширили, чтобы в него проходило инвалидное кресло. Со слов Льювента я знал, что она ведет в комнату Хака.
Может, подойти к ней и постучаться? Если Хак там, зайду и задам ему пару вопросов. Если в комнате никого нет, попробую осмотреться. Опытный и сметливый глаз многое может углядеть за пять минут. Ключом способна послужить любая мелочь вроде фотографии или записки, спрятанной в ящике между рубашек. Однако, решив и это отложить на потом, я спустился еще на один этаж.
Там располагался кабинет Хака, однако сейчас от хозяина особняка толку не было бы никакого. Поскольку в тот момент ни зрение, ни слух не обнаруживали признаков человеческого присутствия, я двинулся дальше вниз по лестнице на первый этаж.
И здесь я не застал никого, но из-за полуоткрытой двери доносился шум. Туда-то я и направился. У меня уже вошло в привычку ходить тихо. Неслышно переступив порог, я увидел работающий телевизор. Мужчина и женщина на экране неотрывно смотрели друг на друга, причем женщина тяжело дышала, а мужчина что-то говорил. В кресле спиной ко мне сидела миссис О’Ши. Она потягивала что-то из бокала и смотрела телевизор.