Черная Книга Арды
Шрифт:
от Пробуждения Эльфов год 4283-й, март
…Тянется, бежит из-под пальцев нить, вплетаются в ткань гобелена предвидения и предчувствия, память и прозрение… Сплетаются нити — пурпур, огонь и кровь, тьма и холодная сталь; и плачет ветер, перебирая режущие листья осоки…
— Учитель.
Изначальный обернулся, по его лицу скользнула тень удивления — уж слишком странно звучал голос Ученика.
— Учитель… позволь…
Глаза фаэрни горели темным лихорадочным огнем. Мелькор поднялся, успокаивающим жестом положил руку на плечо Ученика; тот вздрогнул.
— Да что с тобой? Говори.
— Не могу больше видеть… это… — Ортхэннэр поднял руку, но отдернул почти мгновенно, не осмеливаясь коснуться матово поблескивающего темного, с неуловимым отливом в синеву, глухого браслета на запястье Изначального. — Я попробую… снять… А раны, — он вскинул на Учителя умоляющие глаза, — раны я залечу потом, я умею, ты же знаешь…
— Это невозможно, — глухо ответил Изначальный.
— Нет, нет! Я думал… искал… Это же только железо! Смотри, — фаэрни показал узкую полоску металла, щерящуюся острыми мелкими зубцами, — ничто не устоит, даже камень — я пробовал… Позволь!
— Это невозможно, — повторил Мелькор.
— Почему?
Изначальный не смог ответить. Как убедить, если просто знаешь и не можешь объяснить?
— Позволь…
— Хорошо.
…В отличие от внешней, гладкой, внутренняя сторона железного браслета была неровной и зернистой. Когда, вслед за движением узкой режущей полоски, наручник сдвинулся к запястью, весь мир заволокла багровая пелена боли, и Мелькор закусил губу, с трудом подавив стон. Не скоро — показалось, прошли века боли — он услышал, как сквозь туман, срывающийся отчаянный шепот Гортхауэра:
— Не получается… не получается…
С трудом разлепил веки. Гортхауэр стоял на коленях — бледный, потрясенный. Его руки и рукава одежды, так же как и руки Мелькора, были перемазаны кровью; бесполезная полоска светлого металла, что тверже камня, валялась на полу. На гладкой поверхности наручника не осталось даже царапины: Воротэмнар — «Те, что сковывают навеки».
…оковы ненависти не разбить…
Наверное, он произнес это вслух, потому что Гортхауэр вдруг уткнулся ему в колена и застыл так, вздрагивая всем телом…
Записывает Эханно эр'Лхор, летописец Севера:
"В году 19-м от начала Твердыни на западе за горами встало зарево, как бы от великого пожара; и небо окрасилось в цвет крови. Тогда иртха, жившие в Гортар Орэ неподалеку от тех мест и не ждавшие ничего, кроме зла, из-за моря, решили, что возвратились единожды принесшие уже беду в эти края; а потому, даже и без приказа Гортхауэра Айан'таэро или Властителя Севера, направился навстречу пришельцам большой отряд иртха, числом более тысячи.
Было же это, когда Нолдор дома Феанаро пришли на белых кораблях из Земли Бессмертных; и, как Феанаро ни желал, чтобы Нолофинве Инголдо, брат его, также смог переправиться через море, приказал он сжечь корабли.
Хотя и не были Нолдор готовы к нападению иртха, но доблесть их и воинское умение были велики, а потому оттеснили они иртха и преследовали их, убив многих, даже и до Равнины Ветров — Антала Суули, что эльфы называют Ард-гален, и до самых врат Твердыни. Тогда растворились Врата, и вышли на битву Ллах'айни, Огненные духи, грозные в бою; и предводитель Нолдор, Куруфинве Феанаро, сражался с Нээрэ, первым из Огненных духов, и был повержен им, и принял бы смерть, если бы не подоспело на помощь вождю Нолдор войско, ведомое сынами его…"
…У восточных отрогов Эред Вэтрин Феанаро приказал остановиться тем, кто нес его; и, обратившись лицом к черным горам, трижды проклял он Врага и, обратившись к своим сыновьям, повелел им повторить ту клятву, что привела их в Покинутые Земли, хотя и понимал в предсмертном прозрении, что клятва эта тщетна. А после он приказал покинуть его всем, кроме Майдроса.
Никто не слышал, о чем говорил Феанаро своему старшему сыну; но когда Майдрос вернулся к братьям, обычно смуглое лицо его было восковым, изжелта-бледным.
— Куруфинве Феанаро Нолдоран, король Нолдор, покинул нас, — хрипло проговорил он. — Все вы слышали его волю; нам должно исполнить клятву и отметить за смерть государя и отца нашего: лишь тогда душа его обретет Исцеление в земле Аман. Я, Нелъофинве Маитимо Аран Этъанголдион, король Изгнанников, сказал.
«…И рассказывают, что нет ни могилы, ни гробницы у Феанаро; ибо столь яростным было пламя духа его, что и самое тело его обратило оно в пепел, и останки его развеял ветер, подобно тому, как развеивается легкий дым над костром…»
Сыны Феанаро едва успели вернуться в Митрим, когда по равнине вдоль озера дробно застучали копыта вороных коней. Всадников было пятеро; спешившись под настороженными взглядами Нолдор, они попросили о встрече с королем.
Новый король Изгнанников-Нолдор был в черном и алом; и волосы его в лучах закатного солнца отливали медью.
— Что вам нужно здесь? Откуда вы пришли и кем посланы ко мне? — отрывисто бросил он.
Светловолосый юноша в черных одеждах склонил голову в знак приветствия:
— Нелъофинве Маитимо Аран Этъанголдион, нас послал Мелькор Аран Форондорион, Владыка Севера, — выговор у посланника был немного странный, но не резал слух: должно быть, тот, кто обучал его, хорошо знал Высокое Наречие. — Он скорбит о смерти Короля Нолдор Куруфинве Феанаро. Он готов дать виру за кровь вашего короля: если же на то не будет твоего согласия, пусть дело решит поединок королей…
Не отрываясь, Майдрос смотрел в лицо посланника. Странное что-то было в нем — он был иным, хотя невозможным казалось понять, чем этот юноша отличается от Нолдор.