Чёрная нить
Шрифт:
– Стало быть, ваша память не возвратилась, – пропел он тихо, силясь сгладить неловкость.
– К несчастью. – Эсфирь отвела взор, и Глен ощутил пустоту – будто солнце внутри поглотили тучи. – О чём ты хотел поговорить? В Танглей дерьмо приключилось, да? Я ведь знала, что оно нагрянет!
Эсфирь наклонила рогатую голову, точно хин, надумавший бодаться. Глен улыбнулся уголком губ.
– Истинно. – И покосился на трущегося о ноги силина.
Следом за Эсфирь ступил на извилистую тропу. Сверкающие кроны сплелись над головой в плотный навес.
Глендауэр завёл рассказ. Вспомнил о цуйре, которую Эсфирь
Казалось, путь до скал растянется в бесконечность, но Глен и глазом моргнуть не успел, как хрустальные осколки застелили прежде голую землю, а перед взором выросли полупрозрачные громады.
Волшебство – не иначе!
Хрустальные скалы лоснились переливами и помигивали прилипшими к резным граням пылинками. Навязчивые шепотки больше не терзали слух, не приказывали отмахнуться от невзгод. Рядом с Гленом бежала вприскочку гемера. Вестимо, она и гасила голоса, сбивавшие слабых духом с толку.
– Значит, ты не веришь в виновность мастера Сэра? – Под кожей Эсфирь словно крохотные звезды зажглись.
Белесое сияние очертило её контуром. Она юркнула в широкую расщелину в скалах и скрылась из виду.
– Лабиринты, – напомнил Глен. – Не страшитесь заблудиться?
– Я тысячу раз тут бродила, – звонкий голосок разлетелся эхом. – Все дороги знаю.
– Что ж… – Глен шмыгнул в расщелину и ощутил себя загнанным в угол, зажатый стенами с боков.
Переминаясь неподалёку, Эсфирь усердно растирала нос. Его кончик уже покраснел.
– Я не верю в виновность мастера, истинно, – подтвердил Глен. – Посему я и потревожил ваш покой. Молю, припомните, быть может, не только цуйру вы видели той роковой ночью?
– Я пряталась, помнишь? – Эсфирь побрела дальше по коридору. Глен поспешил за ней. – Мы с Небом тихонько сидели за деревьями, боясь, что нас заметят. Вдобавок слово «цуйра» мне ни о чём не говорит. Я ведь плохо в существах разбираюсь. У неё лиловые крылья. Это точно. Чары тоже лиловые.
Определённо цуйра, – подумал Глен, когда они замерли под высоким хрустальным куполом. Вокруг – полупрозрачные стены с арочными проходами в тоннели. Часть проходов вела к тупикам и коридорам без крыш. Часть заставляла проделывать круги и возвращаться к исходной точке.
Гиблое место! Глен скользил взглядом по сверкающим стенам. Вдруг разум охватило дурное предчувствие. Стук сердца запорхал в ушах. По виску сползла подогнанная ветром капля пота.
– Стойте! – излишне резко приказал Глен.
Эсфирь споткнулась и едва не шлёпнулась. Перья на её крыльях встрепенулись и распушились. Глен вмиг очутился рядом и втянул носом воздух. Пахло кровью – никаких ошибок. Но откуда ею тянет?
– Кровью пахнет? – Глаза Эсфирь поглотил мрак.
Глен оставил вопрос без ответа. Зрачки стали вертикальными. Слух и зрение обострились. Совсем рядом раздался глухой шлепок, словно на землю бросили мешок с сырым мясом. Захлопали крылья – не одна пара, уж слишком вразнобой звучали хлопки.
Высившиеся сплошным кругом стены не позволяли узнать, что творится за их толщами.
Поблизости притаились друзья? Враги? Глен склонялся ко второму выводу. Посмотрел на Эсфирь и приложил палец к губам. Она вняла красноречивому посылу. Снова потёрла нос. Закивала. Он бесшумно скользнул к одной из арок и заглянул в тоннель. Чисто! Подбежал к соседней арке. В конце этого тоннеля танцевали на хрустальной осыпи невзрачные тени неизвестных. Девица с лиловыми крыльями проскакала мимо дальней арки. Глену хватило осторожного взгляда, чтобы признать в девчонке небезызвестную цуйру и углядеть на её локтях мелкие сероватые шипы.
В голове будто солнце взошло. Сомнения в виновности Сэра обрели смысл.
Клятая девчонка – не только цуйра. Она вырожденка. Цуйра-элиада. И второй её сущности подвластно считывать и менять чужие воспоминания, путать и подкладывать ложные.
– А… а… – Эсфирь открывала рот всё шире и шире и прерывисто дышала.
Нет-нет-нет! Глен дёрнулся к ней, но не успел предотвратить неизбежное.
– Апчхи! – Гулкий чих разнёсся по округе.
От скал отразилось множественное эхо и стихло. Повисла тишина. Столь же угрожающая, сколь и красноречивая, она подсказывала, что шум не укрылся от слуха недругов. Они затаились, но ненадолго. Воздух неожиданно разогрелся. На хрустальной осыпи перед Гленом запрыгали далёкие отблески пламени, и стены прямо-таки затряслись от чуждого колдовства.
Феникс! Ладони Глена подсветились серебром чар. Он выскочил перед ведущей в тоннель аркой и узрел у дальнего прохода огненного разбойника в чёрной маске с прорезями для глаз и губ. Оба выстрелили одновременно. Пламенный и снежный потоки рванули друг к другу и столкнулись, будто два кулака. Бело-алое свечение ослепило Глена. Вслед за Эсфирь он отпрыгнул за стену.
Взрыв прогремел и пустил по тоннелю волну дрожи. Хрустальные осколки разметало. Они режущим вихрем хлынули из арки. С треском над ней разверзся разлом. По полупрозрачным стенам вокруг расползлись трещины.
И снова повисло обманчивое затишье, какое обычно сгущается перед штормом.
– Нужно улетать! – услыхал Глен сдавленное шипение вырожденки, приглушенное расстоянием.
– Свихнулась?! – рявкнул феникс. – Это сын Дуги!
– Да плевать! Я не боец!
– Не ори!
– Это ты орёшь!
Со стены с грохотом свалился полупрозрачный кол. Звон расплылся по воздуху и заглушил последовавшие слова. Небосвод, совсем недавно бывший чёрным, неспешно окрашивался в синие тона. Близились рассвет и судебный поединок. И Глен понял: либо он рискует, либо прощается с господином Сэра.
– Вас не заметили, – шепнул Глен и сунул ладонь в карман штанов. Вытащил чёрный жемчуг и вложил в дрожащие пальцы Эсфирь. – Летите в Танглей. Спросите Дила или Кира. Донесите до их ушей мои догадки и скажите, что Сэра невиновен. Скажите, что цуйра уродилась вовсе не цуйрой. Она вырожденка. Цуйра-элиада.
– С ума сошел?! – тихо, но разборчиво пробормотала Эсфирь. – Я не брошу тебя!
– Я справлюсь. Вы знаете дорогу к роще. Уходите. Ежели вас задержат, покажете жемчужину.
Глен указал на дальнюю арку. Эсфирь заколебалась, сжимая дар в кулаке. Беззвучно выругалась. Побежала. Глен снова выпрыгнул перед входом в тоннель, под сводами которого прежде схлестнулись лёд и пламя. Выставил залитые чарами ладони перед собой, готовый отразить удар.