Черная Пасть
Шрифт:
Его бледное лицо с черными, почти прямыми бровями и тонкой иронической складкой губ, было лихорадочно возбуждено, а в глазах попеременно светилась ехидная усмешка и скрытое презрение. Виктор Пральников заметил это вовремя и не стал досаждать Завидному со своим разговором, надеясь, что тот сам подаст подходящий повод. Чем дальше, тем труднее Игорю Завидному было скрывать то, зачем он пришел в этот дом. Как ни было приятно общество патриарха Кара-Богаза и ашхабадского литератора, он искал другой встречи, иного разговора. Нельзя сказать, чтобы и Ковус-ага
об этом... Окно в комнате Нины Протасовой было по-дневному, наглухо занавешено, а что делалось за этой плотной занавесью из простого синего тика, про то никто не знал. Нина как пришла после работы, так и укрылась в своей келье.
Крайне озабоченный и нетерпеливый, Игорь Завидный встал с узкой скамеечки под акацией, вытер руки платком и собрался что-то спросить у Анны Петровны, направляющейся с сеткой в магазин, но не успел. На крылечке появилась Нина. В белом коротеньком ситцевом платье с плетеным голубым пояском. Нина остановилась на верхней ступеньке и словно с капитанского мостика крикнула:
– Эге-ей, дядя Ковус, всех угощаете?..
– Сначала тех, кто не опаздывает, - ответил старик, подмигнув Мурадику.
Эти слова Нину ничуть не смутили. Ступив ногой в раскаленный песок, она вскрикнула и широкими прыжками преодолела знакомую солнечную полянку между домом и деревом, под которым стоял стол.
– Хорошо, я согласна быть подавальщицей!
– сказала она, расставляя на столе тарелочки.
Гости и старик заулыбались, но Анна Петровна тут же их огорчила. Почувствовав поддержку, она решила восстановить равновесие в компании.
– Не прислуживай им, Нина, пусть сами управляются. Все равно не угодишь. Отдохни лучше и поговей малость, пока я схожу в магазин, а потом такими блинами с черной икрой угощу! Блины подкидные - повкусней шашлыка горелого!
– Но не лучше самой горилки!.. Не захваливай свои блины!
– за всю мужскую половину ответил Ковус-ага.
– Не хорохорься больно-то!
– осадила его хозяйка.
– Такого питка из себя строишь! Будешь потом ночью извиненья вместе с кефиром просить. Мне не жалко, я принесу, только потом не умоляй примочки делать!..
Старик со звоном ударил связкой стальных шомполов по краю жаровни.
– Айна, полундра!..
Значительность этих слов больше других была понятна Нине, которая не раз оказывалась между двух огней. Зная наперед, что ни одна сторона сразу не уступит, она начала хозяйничать, желая своей деятельностью отвлечь внимание от спорного предмета. В такие минуты она не боялась оплошностей или промахов, и, хитрости ради, кое-что делала невпопад, чтобы вызвать замечания, втянуть в разговор строптивдев и нарушить их суровую, а иногда и болезненную, смотря по обстоятельствам, старчески упрямую сосредоточенность. Разложенные было на столике мелкие тарелочки Нина непонятно для чего одни махом сгребла и, сложив стопочкой, опустила в ведро с водой, а на стол высыпала из фартука небьющиеся розетки под варенье.
– Пусть будет все в том же игральном стиле!
– Нина пересчитала пальцем присутствующих и выразительным жестом произвела пересчет разноцветным плошкам, в которые она, по всей видимости, намеревалась разверстать икру. В глубокую тарелку она выложила помытые, свежие помидоры, а в другую - надрезанные, но такие же целые, только очищенные луковки. С боков молодая кухарка подложила янтарные, тупоносые и ребристые стручки болгарского перца, пахучий пучок петрушки с кинзой и тархуном.
– Помидоры... розетки!
– не вынесла такой нелепицы Анна Петровна.
– Хотя бы нарезать!..
– Не будем нарушать моды, - преспокойно ответила Нина, продолжая хозяйничать в том же стиле.
– А эти пуговки для чего?
– спросил Ковус-ага у Анны Петровны.
– Опять, Айна, твои проделки!
– Как хочу, так и делаю!
– с озорной непререкаемостью ответила за старушку Нина.
– Зачем ты ее научила, Айна?
– начинал терять свое капитанское величие разгневанный Ковус-ага.
Виктор Степанович, как ни силился, не смог скрыть улыбку и бросил горсть горячего и колючего, как битое стекло, песка в надоевшую ему, поджарую и косматую свинью.
– Эх, дударь мой, дударь!
– покачала головой Анна Петровна.
– Нина, готовь закуску, а я сейчас эту самую "Бредню" принесу. Клюкнем за здоровье тех, кто в пути... к здравому смыслу! Выпьем, Нина, "Бредни"!..
– То-то и есть бабьи бредни!
– рассмеялся от души Ковус-ага.
– Хотя бы на пустой бутылке прочитала, чем пахнет "Бренди".
– Смеется дударь! Да мы с Ниной Алексеевной!..
Но увлеченная убранством стола, задумчивая Нина не расслышала, чем хотела пригрозить старушка бородатому дударику. Подошел Игорь Завидный. Взял со стола
былинку петрушки и приткнул ее Нине за верхний вырез фартука. Отступил на шаг и полюбовался своей милой шалостью. Но когда Игорь протянул руку, чтобы снять с ее груди веточку, Нина опередила его, положила травинку в рот и начала жевать.
– Провинция тем привлекательна, что мелкое свинство здесь не замечаешь не только у себя, но даже у того человека, которого хотел бы в чем-то упрекнуть! Все или многое здесь прощается, - проговорил Завидный, поглаживая ладошкой щеку и желая, видимо, обратить внимание Нины на свою небритую, но красивую физиономию.
– Я бы не сказала, что ничего у нас не замечается! Мне, например, очень заметно твое желание показать сейчас свое мнимое превосходство, - ответила Нина, заменяя некоторые розетки тарелками.
– Глупости, Нина Алексеевна, если бы ты знала, какое я ничтожество!..
– со стоном выдавил из себя Завидный.
– В другое время, Игорь, я скажу!..
– Этого я и добиваюсь. Скажи поскорей только одному!
– Завидный ловко выкручивался из общей компании, увлекая Нину к веранде.
– Мне поговорить надо, Нина! Я хочу знать: в этих делишках заслуга Брагина или это ваша совместная стряпня?..